«Женщины и монстры» | Персона | КУЛЬТУРА

Серия «Женщины и монстры», положенная в основу будущего альбома, вызвала неоднозначную реакцию публики. Автора обвиняли во множестве грехов. «Черт знает что!» — восклицает уральский художник с мировым именем. Сегодня в гостях «АиФ-Урал» Виталий Волович.

— Ощущение, что здесь, в мастерской, вы, Виталий Михайлович, отгорожены от всего мира. Может, это свойство всех, в широком смысле, художников?

— Ну как можно быть отделенным от жизни? Я встречаюсь с людьми, слушаю радио, участвую в каких-то событиях. На самом деле любой художник все, что делает, черпает из жизни — это питательная основа творчества. Я, допустим, рисую средневековые пустые панцири, но это ведь просто метафора, взятая из другой эпохи, она относится к тому, что происходит сейчас. В этом смысле художник приносит в мастерскую все особенности, характеристики, проблемы жизни. Другое дело, что, придя в мастерскую, ты пытаешься отделиться от всего. У меня здесь замечательная музыка, например.

Источник метафор

— А нынешнее время достаточно «пищи» дает для вас?

— Любое время богато для творчества. Но в силу особенностей возраста естественно, что я живу какими-то проблемами, которые были для меня интересны в 60-е, 70-е, 80-е годы. Понятно, что перед художником, который долго живет, встает дилемма: либо ты непосредственно участвуешь в проблемах сегодняшней жизни, либо сосредотачиваешься на общечеловеческих. Я думаю, что художник все же должен в определенной степени абстрагироваться и сохранить верность той внутренней жизни, которая сложилась. А не той ряби на толще океана, которая возникает от событий сегодняшней жизни. Я много раз замечал, что пытаюсь в том, что происходит сейчас, найти корни того, что увлекало меня в прошедшие времена. И нахожу. Что было, то и будет, что делалось, то и делается. Ничего нового. Меняются одежда, формы, декорации, а по сути все неизменно.

— Не так давно у вас вышла книга «Парад-алле», объединившая серию работ, посвященных цирку. Почему именно этот жанр, который принято считать «попсовым», вас увлек?

— Прежде всего потому, что я жил недалеко от цирка и это было одно из немногих зрелищ, которые были доступны в послевоенном Свердловске. Я постоянно бегал туда. Как-то разговаривал с Марчевским, и он был поражен тем, что я видел борца Ивана Поддубного, Леонида Андреева, Ингибарова… Тогда цирк был не «попса», он в нее сейчас превращается. Остаются, конечно, элементы подлинного цирка — силовые, воздушные гимнасты, но клоунада, например, утратила свое первоначальное значение. Но для «попсы» в цирке слишком много риска, там люди рискуют жизнью, работают, что называется, до полной гибели всерьез.

Для меня как для художника цирк — это источник невероятного количества метафор. Тот же образ беспомощного клоуна, который этому миру может противопоставить только доброту, простодушие, романтику. Он ловит бабочек среди клеток с хищниками или рассуждает о литературе, опираясь на пасть крокодила. Или осел-антиподист, на которого я нагромождаю пирамиду королей, актрис и т. д., — глупость, на которой держится мир. Ничего этого в цирке нет, но он предрасположен к рождению метафор.

От Катулла до Казановы

— Вы рисовали в цирке с натуры?

— Да, я начал работать в нашем старом деревянном цирке в конце 60-х годов. Там пережил совершенно потрясающие минуты. Актеры, собирающиеся на парад-алле, актрисы с перевязанными шалями поясницами — в здании гуляли страшные сквозняки. Я стою в углу, делаю наброски, с одной стороны меня зажимает круп лошади, с другой — расчесывают медведя, тут же клоун рассказывает анекдот, от которого лошади встают на дыбы…

Словом, каждая книга у меня включает серию, над которой я работал 20-30 лет, — огромный материал. В этой книге, «Парад-алле», помимо рисунков содержится словарь цирковых терминов — они полны поэзии и романтики. Кроме того, там во фрагментах существует вся мировая поэзия, посвященная цирку, - от Аполлинера до Заболоцкого.

— Готовящийся к изданию альбом «Женщины и монстры» по этому же принципу будет построен?

— Принцип организации материала такой же. Я нашел и включил в альбом фрагменты европейской эротической литературы. Теперь я в ней (смеется. — Ред.) большой спец. Там Катулл, Овидий, Боккаччо, Апулей, Генри Миллер, Казанова… А рисунки есть очень рискованные (смеется. — Ред.). Это, конечно, не «порнуха», но риска там достаточно много с точки зрения бытового ханжества.

— Помню, когда вы выставляли «Женщины и монстры», записи в книге отзывов были… Скажем так, разнообразные.

— Да уж! Кроме того, однажды случилась забавная история. В детской художественной школе была выставка, на ней было представлено несколько крайне невинных рисунков из этой серии. Общение с детьми тогда до сих пор одно из самых моих сильных впечатлений. Они два с половиной часа, не умолкая, задавали очень умненькие вопросы. Я рта не закрывал с огромным удовольствием. Но там, на мою беду, появилась и родительница. В результате в книге отзывов появилась запись: «Может, Волович и хороший художник, но как ему не стыдно участвовать в государственной политике растления молодого поколения». Черт знает что! Все, что идет по телевизору, проглатывается, а то, что нарисовано, причем, надеюсь, на уровне приличного вкуса, вызывает и вот такие эмоции. Атмосфера ханжества… Возможно (смеется. — Ред.) издание этого альбома нанесет удар по моей репутации, но в моем возрасте, думаю, это уже не страшно.

Досье:

Виталий Михайлович Волович родился 3 августа 1932 года в Приморском крае. В 1932 году вместе с родителями переехал в Свердловск. В 1948 году окончил Свердловское художественное училище. Является заслуженным художником РСФСР, лауреатом множества отечественных и зарубежных премий. Иллюстрировал книги «Слово о полку Игореве», «Тристан и Изольда», «Ричард III» и др. Работы художника выставлены в Государственной Третьяковской галерее, Музее изобразительных искусств имени Пушкина, Русском музее Санкт-Петербурга, галереях Праги, Брно, Кельна, Веймара, а также в частных коллекциях мира.

Смотрите также:

• Уральский художник Владимир Кошелев — и картину написать, и носки связать →
• Виталий Волович готовит в плаванье «Корабль дураков» →
• Старого города нет →

Монструозность как код эротики, жестокости и страха в альбоме Виталия Воловича «Женщины и монстры»

Please use this identifier to cite or link to this item:
http://hdl.handle.net/10995/74679

Title:	Монструозность как код эротики, жестокости и страха в альбоме Виталия Воловича «Женщины и монстры»
Other Titles:	Monstrosity as a Code of Eroticism, Violence, and Fear in Vitaly Volovich’s Women and Monsters Album
Authors:	Закс, Л. Zaks, L.
Issue Date:	2019
Publisher:	Издательство Уральского университета
Citation:	Закс Л. Монструозность как код эротики, жестокости и страха в альбоме Виталия Воловича «Женщины и монстры» / Л. Закс // Quaestio Rossica. — 2019. — Т. 7, № 2. — С. 458-474.
Abstract:	Древний культурный образ монстра и дискурс монструозности получают в современном прочтении новый масштаб. В авторском альбоме екатеринбургского графика и живописца Виталия Воловича «Женщины и монстры» разноаспектно представлен образ монстра и проявлен дискурс монструозности. В статье охарактеризованы древние истоки, семантика и функции образа монстра, причины обостренного интереса к этой теме, особенности современной монструозности и ее выражения в искусстве. В альбоме В. Воловича дискурс монструозности работает в пространстве темы эротических отношений женщины и мужчины, интепретируемого как монстр. В центре анализа – ярко раскрываемая Воловичем драматическая природа эротических отношений, их широкая предметно-смысловая амплитуда, напряженное единство природного и культурного начал, сексуальных и духовно-психологических сил, неоднозначная роль мужчины. Современное видение и воплощение его как монстра вырастает у художника из понимания противоречивого единства природного и культурного в эротике, где женщина оказывается стороной более одухотворенной и психологически развитой в сравнении с мужской доминантой биологического, плотского, вожделеющего. Мастер видит мужчину (и самого себя) с позиций ценностей духовной культуры, в эротике репрезентируемых именно женщиной, чье реконструируемое мнение оказывается отправным в авторском видении монструозности мужчины. Грандиозная эротическая сага художника включает многоплановую «историю» эротических отношений, их типологическое (ситуативное и смысловое) многообразие и акт критической мужской саморефлексии. When interpreted from the position of contemporary culture, the ancient cultural image of the monster and the discourse of monstrosity acquire a new scale. In his album Women and Monsters, Vitaly Volovich, a Yekaterinburg graphic artist and painter, represents different aspects of the image of a monster and the discourse of monstrosity. This article characterises the origins, semantics, and functions of the image of the monster, the reasons for the active interest in the topic, and the peculiarities of modern monstrosity and its reflection in art. In Volovich’s album, the discourse of monstrosity is realised in the space of an erotic relationship between a man and a woman, which is interpreted as a monster. The analysis focuses on the vividly depicted drama of sexual relations, their wide subject-specific amplitude, the close unity of natural and cultural dimensions, sexual, spiritual, and psychological forces, and the contradictory role of the man in modern perception. The realisation of the man as a monster originates from the artist’s understanding of the contradictory unity of the natural and the cultural in eroticism, where the woman is depicted as a more spiritual and psychologically more elaborate character than the man, whose biological and carnal features come to the fore. The artist perceives the man (and himself) in terms of the values of spiritual culture, which are represented by the woman in eroticism, with her reconstructed opinion being the starting point in the author’s perception of the man’s monstrosity. The artist’s magnificent erotic saga includes a manifold history of erotic relationships, their typological (situational and content) diversity, and the act of male critical self-reflection.
Keywords:	VITALY VOLOVICH MONSTER MONSTROSITY MAN AND WOMAN EROTIC RELATIONSHIP NATURE AND CULTURE ХУДОЖНИК ВИТАЛИЙ ВОЛОВИЧ МОНСТР МОНСТРУОЗНОСТЬ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА ЭРОТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ПРИРОДА И КУЛЬТУРА
URI:	http://hdl.handle.net/10995/74679
RSCI ID:	https://elibrary.ru/item.asp?id=39168989
SCOPUS ID:	85068734672
WOS ID:	WOS:000510178000007
ISSN:	2313-6871 2311-911X
DOI:	10.15826/qr.2019.2.387
Origin:	Quaestio Rossica. 2019. Т. 7. № 2
Appears in Collections:	Quaestio Rossica

Show full item record
  Google Scholar

Items in DSpace are protected by copyright, with all rights reserved, unless otherwise indicated.

Women and Other Monsters

Моя книга Women and Other Monsters, , которую Киркус назвал «остроумным и эрудированным исследованием непреходящего влияния женщин-монстров в греческих мифах», была опубликована Beacon Press 9 марта 2021 г. и выпущена в мягкой обложке от 8 марта 2022 года. Закажите ее в Bookshop, Indiebound, Barnes and Noble, Amazon или в любом другом независимом книжном магазине. Я также настоятельно рекомендую вам познакомиться с моим потрясающим иллюстратором Самирой Ингольд!

Купить женщин и других монстров

Свежий культурный анализ женщин-монстров из греческой мифологии и призыв ко всем женщинам использовать эти истории в качестве вдохновения для более дикой, более «чудовищной» версии феминизма

Фольклор, сформировавший нашу доминирующую культуру, изобилует с пугающими женскими существами. На нашем языке, в наших историях (многие из которых написаны мужчинами) мы подчеркиваем идею о том, что женщины, которые выходят за рамки — злые, жадные или амбициозные, откровенно сексуальные или недостаточно сексуальные — не просто выходят за рамки нормы. . Они неестественны. Чудовищный. Но, возможно, черты, которые, как нам говорили, делают нас опасными и нежелательными, на самом деле являются нашими самыми сильными сторонами.

Свежий анализ одиннадцати женщин-монстров, включая Медузу, Гарпий, Фурий и Сфинкса, Джесс Циммерман отправляет нас в яркое феминистское путешествие по мифологии. Она помогает женщинам (и другим) пересмотреть свои отношения с такими чертами, как голод, гнев, уродство и честолюбие, обучая читателей принять новый образ женского героя: того, который очень похож на монстра, обладающего свободой воли и силой. соответствовать.

Часто женщины пытаются избежать ощущения чудовищности, абсурдной чуждости, подавляя те качества, которые, как нам говорят, выходят за рамки естественной женственности. Но монстры также могут делать то, чего не делают другие женские персонажи — девицы, любовники и даже большинство героинь. Монстры становятся полными, необузданными и большими, чем жизнь. Сегодня женщины все больше осознают, как правила и социальные ожидания принижают нас. Увидев, к чему нас приводит уступчивость — преследуемые, отгороженные и управляемые хищниками, — женщины как никогда готовы стать отталкивающими, устрашающими и ненасытными.

Иллюстрация Самиры Ингольд

«Изящный стилист, забрасывающий широкую литературную и географическую сеть, Циммерман может сделать почти все интересное. . . . Блестящая и проницательная критика древних идей, которые до сих пор сдерживают женщин».
— Kirkus Reviews , обзор со звездочкой

«Каждое из этих эссе мускулистое и опасное, с полным ртом. « женщины и другие монстры» обязательно станет классикой феминистской литературы».
— Кармен Мария Мачадо , автор книги В доме грез

«Вдумчивый и глубоко личный набор медитаций на две темы, дорогие моему сердцу. Хотя, читая это, я не мог отделаться от ощущения, что это было написано лично для меня, подозреваю, что это было написано и для вас».
— Келли Линк , автор книги Get in Trouble

«Писания Джесс Циммерман всегда интимные и жестокие, пронзительные и теплые. Я любил Женщины и другие монстры — Я съел его, и мне показалось, что он поглотил меня в ответ.
— Скааки Кул , автор книги Однажды мы все умрем, и ничто из этого не будет иметь значения и давние ужасы, с которыми сталкиваются женщины, освещая чудовищные силы, которые мы еще можем вернуть. Я начал составлять список людей, которым хотел бы подарить эту книгу, но понял, что ответ был просто «всем, кого я знаю». этот ломтик до кости».
— Николь Чанг , автор книги Все, что вы можете знать: мемуары

«Мы так давно ждали появления новых мифов о женщинах и власти. Книга Джесс — идеальное противоядие от сексистской смеси наших традиционных историй».
— Сорайя Чемали , автор книги Ярость ей к лицу

Письмо