В Венецию с русскими поэтами. Часть 1. «Золотая голубятня у воды…» — СТРАНЫ — ГОРОДА

March 10th, 2014, 01:00 pm

В Венецию с русскими поэтами. Часть 1. «Золотая голубятня у воды…»

И Венецию полюбишь
Без ума и всей душой…
Петр Вяземский

Столько захватывающих историй связано с Венецией, сколько слов сказано о ней, сколько раз ее изображали художники, столько в Венеции создано и ей посвящено  прекрасной музыки, сколько людей любили ее и поклонялись ей…  Венеция уже давно не существует сама по себе, без шлейфа рождаемых ею ассоциаций и аллюзий. Она всегда предстает перед нами под маской «венецианского мифа», в ореоле бесчисленных, созданных за века художественных образов. Не все видели Венецию воочию, но все знакомы с ней, знают ее. У каждого народа, не говоря уж о каждом человеке, свои источники этого знания. Если говорить о литературной Венеции, то для англичан – это Джордж Байрон и Генри Джеймс, для американцев – Эрнест Хемингуэй, для немцев – Томас Манн, для нас, выросших в лоне русской культуры, – это прежде всего Павел Муратов с его несравненными «Образами Италии» и русские поэты: Блок, Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Бунин, Волошин, вечно влюблённый в Венецию Бродский.

Русская «литературная венециана» очень обширна. Образ Венеции в русской поэзии  даже стал темой высоконаучных диссертаций. Представляю себе, как были бы изумлены сами поэты, если бы им довелось прочитать изобилующие сложными терминами тексты о строках, которые они сочиняли, покачиваясь в гондоле, сидя за столиком кафе или посматривая на канал из окна гостиницы.

Набережная дельи Скьявони

Я отобрала для своего «венецианского калейдоскопа» стихи поэтов минувшего и нынешнего веков. Единственное исключение — стихотворение Петра Вяземского. Написанное в середине 19 столетия, оно звучит настолько современно, что, кажется, из этих строк вышла вся дальнейшая русская венециана. В моей подборке есть стихи (иногда в отрывках) знаменитые и малоизвестные, некоторые имена, возможно,  будут для кого-то новыми. Стихотворные строфы я попыталась сочетать со своими фотографиями, видами сегодняшней Венеции. Соединить схожие мотивы на фото и в стихах оказалось не очень легким делом – в одном и том же стихотворении могут упоминаться и Святой Марк, и крылатый лев, и гондолы, и каналы,   в то время как фотосюжеты логично объединять по темам.

Моя подборка стихов не претендует на полноту, и у  меня не было цели напрямую иллюстрировать стихи. Я просто хотела показать вам то, что видели вокруг себя поэты, вдохновляясь Венецией. За достоверность пейзажа можно поручиться, ведь Венеция   почти не изменилась в течение веков (в чем можно убедиться, посмотрев на картины Гварди и Каналетто), что уж говорить о последнем столетии.  Разве что  воспетых  многими поэтами голубей на пьяцце Сан Марко уже нет.

Сан Джорджо  Маджоре

В первой части нашего литературного путешествия я приглашаю вас погулять вокруг собора Сан Марко и Палаццо Дожей, а потом  покататься по венецианским каналам на гондоле. Во второй части мы проплывем на водном трамвае вапоретто по Большому каналу и посмотрим на него с моста Риальто.

Санта Мария делла Салюте

Город чудный, чресполосный –
Суша, море по клочкам, —
Безлошадный, бесколёсный,
Город — рознь всем городам!
Пешеходу для прогулки
Сотни мостиков сочтёшь;
Переулки, закоулки, —
В их мытáрствах пропадёшь.
Вместо улиц — коридоры,
Где народ валит гуськом,
Зданья — мраморные горы,
ИзваЯнные резцом.
Здесь — прозрачные дороги
И в их почве голубой
Отражаются чертоги,
Строя город — под водой.
Экипажи — точно гробы,
Кучера — одни гребцы.
Рядом — грязные трущобы
И роскошные дворцы.
Нищеты, великолепья
Изумительная смесь;
Злато, мрамор и отрепья:
Падшей славы скорбь и спесь!..
Торжествуя над веками
И над злобною враждой,
Он цветёт ещё пред нами
Всемогущей красотой…
Петр Вяземский, 1853

Вид на Пьяцетту с колокольни Сан Марко

Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.

Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.

Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.
Анна Ахматова,1912

На молу и ветрено и ярко,
Пеной стынет моря влажный пыл.
В давний день здесь лев святого Марка
Омочил концы державных крыл.

С той поры плывут волнами годы,
Трепет волн всё так же чист и синь,
Так же о дарах святой свободы
Возвещает стройная латынь.

Этот звон — и этот камень серый…
Если ж взгляд на Локрум подниму —
Вижу в дымке царственной галеры
Плавно уходящую корму.
Лидия Алексеева

Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь — больной и юный —
Простерт у львиного столба.

На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.

В тени дворцовой галереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.

Всё спит — дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
Александр Блок, 1909 

Саломея с головой Иоанна Крестителя.
Мозаика  в баптистерии Сан Марко, упомянутая в стихотворении Блока

Крылатый лев, венчающий колонну на Пьяцетте

Pax tibi, Marce, evangelista meus.3
(Надпись на книге, которую держит
в лапах лев святого Марка)

Кем открыт в куске металла
Ты, святого Марка лев?
Чье желанье оковало
На века — державный гнев?
«Мир тебе, о Марк, глашатай
Вечной истины моей».
И на книгу лев крылатый
Наступил, как страж морей.
Полузверь и полуптица!
Охраняема тобой,
Пять веков морей царица
Насмехалась над судьбой.
В топи илистой лагуны
Встали белые дворцы,
Пели кисти, пели струны,
Мир судили мудрецы.
Сколько гордых, сколько славных,
Провожая в море день,
Созерцали крыл державных
Возрастающую тень.
И в святые дни Беллини
Ты над жизнью мировой
Так же горд стоял, как ныне
Над развенчанной страной.
Я — неведомый прохожий
В суете других бродяг.
Пред дворцом, где жили дожи,
Генуэзский вьется флаг;
Не услышишь ты с канала
Тасса медленный напев;
Но, открыт в куске металла,
Ты хранишь державный гнев.
Над толпами, над веками,
Равен миру и судьбе,
Лев с раскрытыми крылами
На торжественном столбе.
Валерий Брюсов, 1902

Часовая башня с гигантами (маврами),  отбивающими время,
которые упоминаются в стихотворениях Блока и Гумилева.

Вид на часовую башню и квадригу Лисиппа на фасаде Сан Марко

Поздно. Гиганты на башне
Гулко ударили три.
Сердце ночами бесстрашней,
Путник, молчи и смотри.

Город, как голос наяды,
В призрачно-светлом былом,
Кружев узорней аркады,
Воды застыли стеклом.

Верно, скрывают колдуний
Завесы черных гондол
Там, где огни на лагуне
— Тысячи огненных пчёл.

Лев на колонне, и ярко
Львиные очи горят,
Держит Евангелье Марка,
Как серафимы крылат.

А на высотах собора,
Где от мозаики блеск,
Чу, голубиного хора
Вздох, воркованье и плеск.

Может быть, это лишь шутка,
Скал и воды колдовство,
Марево? Путнику жутко,
Вдруг… никого, ничего?

Крикнул. Его не слыхали,
Он, оборвавшись, упал
В зыбкие, бледные дали
Венецианских зеркал.
Николай Гумилев, 1913

Вечер на пьяцце Сан Марко

Подозреваю, что в раю
есть указатели «К Сан-Марко»,
и дождь, и шар, парящий ярко,
и винт, вплетающий струю
в блаженство, налитое всклянь, —
и там не поздно и не рано,
как в стеклодувне на Мурано,
сушить лирическую ткань.
Алексей Пурин

Кампанила Сан Марко

Адриатика плачет… Из дальней страны
Донеслась ко мне жалоба бледной волны
«Умерла, умерла Кампанила!»
И я вижу, как город тоскою объят,
Как печальны каналы и мрамор палат,
Как волшебница моря уныла. –
И гондолы грустнее, чем прежде, скользят
По каналам немым, как могила,
Словно черные лебеди горя и зол. ..
Отуманены образы мрачных гондол…
Все твердит: «Умерла Кампанила!»

Головачевский С., 1902
На разрушение колокольни Св. Марка в Венеции
В 1902 году колокольня неожиданно рухнула. Она была восстановлена на том же месте в 1912 году.

Вид на Венецианскую лагуну с кампанилы Сан Марко

….И далёко,
За каналы, за лежавший плоско
И сиявший в тусклом блеске город,
За лагуны Адрии зеленой,
В голубой простор глядел крылатый
Лев с колонны. В ясную погоду
Он на юге видит Апеннины,
А на сизом севере — тройные
Волны Альп, мерцающих над синью
Платиной горбов своих ледЯных…
Иван Бунин, 1913

И вот другой собор… Был смуглый
Закат и желтоват и ал,
Когда впервые очерк круглый
Мне куполов твоих предстал.
Как упоительно неярко
На плавном небе, плавный, ты
Блеснул мне, благостный Сан-Марко,
Подъемля тонкие кресты!
Ложился, как налет загара,
На мрамор твой — закатный свет. ..
Мне думалось: какою чарой
Одушевлен ты и согрет?
Что есть в тебе, что инокиней
Готова я пред Богом пасть? —
Господней воли плавность линий
Святую знаменует власть.
Пять куполов твоих — как волны…
Их плавной силой поднята,
Душа моя, как кубок полный,
До края Богом налита.
София Парнок, 1914

Вавилонская башня, мозаика в  соборе Сан Марко

Змеино-зелено и львино-золотисто,
И по фазаньему, павлиньему пестро,
Но все притушено и лиловато-мглисто,
И вдруг из сумрака колонное ребро.
Юрий Иваск,   1960

Порта де ла Карта («Бумажные» врата)  — один из парадных входов в Палаццо Дожей 

Картинки, знакомые с детства,
тебе показали в Венеции –
и кремовый торт Сан Марко,
и сонмы сбежавших из зоопарка
крылатых львов, туристов и голубей,
И небо, воды голубей…
И воду, глубже неба, с опрокинутыми мостами.
И предчувствие цунами.
Евгений Рейн

…Свет разжимает ваш глаз, как раковину; ушную
раковину заполняет дребезг колоколов.
То бредут к водопою глотнуть речную
рябь стада куполов.
Из распахнутых ставней в ноздри вам бьет цикорий,
крепкий кофе, скомканное тряпье.
И макает в горло дракона златой Егорий,
как в чернила, копье.
Иосиф Бродский,1982

Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,
Для меня значение светло.
Вот она глядит с улыбкою холодной
В голубое дряхлое стекло.

Тонкий воздух кожи, синие прожилки,
Белый снег, зеленая парча.
Всех кладут на кипарисные носилки,
Сонных, теплых вынимают из плаща.

И горят, горят в корзинах свечи,
Словно голубь залетел в ковчег.
На театре и на праздном вече
Умирает человек.

Ибо нет спасенья от любви и страха,
Тяжелее платины Сатурново кольцо,
Черным бархатом завешенная плаха
И прекрасное лицо.

Тяжелы твои, Венеция, уборы,
В кипарисных рамах зеркала.
Воздух твой граненый. В спальнях тают горы
Голубого дряхлого стекла.

Только в пальцах — роза или склянка,
Адриатика зеленая, прости!
Что же ты молчишь, скажи, венецианка,
Как от этой смерти праздничной уйти?

Черный Веспер в зеркале мерцает,
Все проходит, истина темна.
Человек родится, жемчуг умирает,
И Сусанна старцев ждать должна.
Осип Мандельштам. 1920

Лестница гигантов в Палаццо Дожей

Фигуры тетрархов, 4 век.

Мост Вздохов, соединяющий Палаццо Дожей с тюрьмой

Как мрачен в кровавом закате
Тяжелый тюремный карниз!
Мост вздохов, молитв и проклятий
Над черным каналом повис.

Налево – дворец лучезарный,
Ряды раззолоченных зал, —
В них где-то таился коварный
Всесильный паук – Трибунал;

Под крышей свинцовой направо –
Ряд каменных узких мешков…
От блеска, почета и славы
До гибели – двадцать шагов.
Василий Сумбатов

Вид из окошка на Мосту Вздохов.

Ящик для анонимных доносов в Палаццо Дожей

Мокрая кОновязь пристани. Понурая ездовая
машет в сумерках гривой, сопротивляясь сну.
Скрипичные грифы гОндол покачиваются, издавая
вразнобой тишину.
Чем доверчивей мавр, тем чернее от слов бумага,
и рука, дотянуться до горлышка коротка,
прижимает к лицу кружева смятого в пальцах Яго
каменного платка.

Иосиф Бродский, 1982

Ленивый плеск, серебряная тишь,
дома – как сны. И отражают воды
повисшие над ними переходы
и вырезы остроконечных ниш.

И кажется, что это длится годы…
То мгла, то свет, — блеснет железо крыш,
и где-то песнь. И водяная мышь
шмыгнет в нору под мраморные своды.

У пристани заветной, не спеша,
в кольцо я продеваю цепь. Гондола,
покачиваясь, дремлет, — чуть дыша
прислушиваюсь: вот, как вздох Эола,
прошелестит ко мне ее виола. …
И в ожиданье падает душа.
Сергей Маковский, 1926

Площадь перед церковью Санти Джиованни э Паоло и Скуолой Гранде ди Сан Марко.
Любимый уголок Венеции Иосифа Бродского.

Памятник кондотьеру Бартоломео Коллеони  и  Скуола Гранде ди Сан Марко.

Работа Джиованни Беллини,  Скуола Гранде ди Сан Марко

Той Венеции невозвратимой
Не забыть! Струится вода
И одеты серебряным дымом
Купола, кампанила, суда.

Плещут волны в изножья ступеней,
И навек в колдовство вплетены
Кружевной беломраморный гений
И белье вдоль кирпичной стены.

В узких улочках дремлют преданья
И царит кондотьер над землей
Завороженное мирозданье,
Адриатики сон золотой!

Здесь мосты упоенно-горбаты,
И старик-гондольер все поет,
Здесь резные палаццо-палаты
Переполнили сердце мое!

А в витринах старинные смальты
О купеческих «гатах» рассказ…
Мне бы, в сумерках, к Pоnte Rialto
Перед смертью пройти еще раз!
Дмитрий Балашов

В Венеции, где голуби давно
Теснят к воде собор Святого Марка.
В Венеции, где пристаней полно,
Но нет зато троллейбусного парка.
В Венеции, которая сама
Похожа на одну большую пристань.
В Венеции, где море все дома
Подчеркивает линией волнистой.
В Венеции, где ты на пару дней
Поселишься в каком-нибудь палаццо,
Заметить вдруг, что здесь у них сильней
От сырости обои пузырятся.
Дмитрий Смагин

Ты снилась мне, Венеция, по Джеймсу,
Завернутая в летнюю жару,
С клочком земли, засаженным цветами,
И полуразвалившимся жильем,
Каналами изрезанная сплошь.

Ты снилась мне, Венеция, по Манну,
С мертвеющим на пляже Ашенбахом
И смертью, образ мальчика принявшей.
С каналами? С каналами, мой друг.
Александр Кушнер, 1974

Резные фасады, узорные зданья
На алом пожаре закатного стана
Печальны и строги, как фрески Орканья, —
Горят перламутром в отливах тумана…
Устало мерцают в отливах тумана
Далеких лагун огневые сверканья. ..
Вечернее солнце, как алая рана…
На всем бесконечная грусть увяданья.
О пышность паденья, о грусть увяданья!
Шелков Веронеза закатная Кана,
Парчи Тинторетто… и в тучах мерцанья
Осенних и медных тонов Тициана…
Как осенью листья с картин Тициана
Цветы облетают… Последнюю дань я
Несу облетевшим страницам романа,
В каналах следя отраженные зданья…
Венеции скорбной узорные зданья
Горят перламутром в отливах тумана.
На всем бесконечная грусть увяданья
Осенних и медных тонов Тициана.
Максимилиан Волошин, 1910

Венеция на закате: «и в тучах мерцанья осенних и медных тонов Тициана»…

Совершить захватывающее путешествие по музыкальной Венеции приглашает сегодня archigenova
http://archigenova.livejournal.com/43166.html

О некоторых авторах
Лидия Алексеева (1919, Двинск  — 1989. Нью-Йорк) — русская поэтесса, родственница Анны Ахматовой.
Алексей Пурин, род. 1955 в Ленинграде  — поэт, эссеист, переводчик
Юрий  Иваск (Джордж Иваск, 1910, Москва — 1986, Амхёрст)   —  русский поэт, литературный критик, американский историк русской литературы.
Василий Сумбатов (1893, Санкт-Петербург, —1977, Ливорно) — русский поэт, переводчик и художник «первой волны» эмиграции.
Дмитрий Смагин, род. 1970,Смоленск. Поэт, филолог.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Стихи о Венеции. Венеция

Стихотворения из раздела Городская поэзия:

• Осенние ритмы

Стихи парафраз на пару фраз о питерской осени. В Питере осень. Мокнет Питер под дождём. Осень закончится вскорости!

• Зябкий город. Ноябрь.
• Попутчица

Стихи о незнакомой попутчице по трамваю. Я смотрел на отраженье незнакомки у окна. Мой трамвайчик колесил. Александр Конопля.

Городская поэзия

10 лучших стихов о Венеции – Интересная литература

Литература

Венеция входит в список самых посещаемых мест, а своеобразная топография и география города сделали его популярной туристической достопримечательностью на протяжении веков. И поэты на протяжении веков использовали Венецию в качестве фона для своих произведений или восхваляли город. Итак, вот десять самых лучших стихотворений о Венеции и литературных изображений этого знаменитого города-республики. Если вы собираетесь посетить эту древнюю республику в ближайшее время, обязательно прочтите эти стихи.

Аноним, «Гернут, еврей из Венеции». Примерно в то же время, когда Уильям Шекспир создал Шейлока, еврейского ростовщика из Венеции, в своей пьесе «Венецианский купец» , анонимный автор баллад подарил нам это стихотворение о венецианском еврее по имени Гернут. Действительно, эта баллада могла быть написана даже до пьесы Шекспира и оказала на нее влияние. Конечно, параллели между историей ростовщика Гернута и ростовщика Шейлока выходят за рамки того факта, что они оба венецианцы…

Сэмюэл Роджерс, «Венеция». ‘В море есть славный Город. / Море в широких, узких улицах, / Приливы и отливы; и соленые водоросли / Цепляются за мрамор ее дворцов…» Роджерс (1763-1855) сейчас малоизвестен, но он был соратником ряда крупных поэтов-романтиков в начале девятнадцатого века. В серии стихов об Италии Роджерс описал страну в виде своего рода стихотворной версии книги о путешествиях. В его стихотворении о Венеции блестяще передана морская обстановка города.

Лорд Байрон, «Ода Венеции». ‘О, Венеция! Венеция! Когда твои мраморные стены / Будут на уровне воды, / Крик народов над твоими затонувшими чертогами, / Громкий плач по бурлящему морю!» Многие писатели девятнадцатого века опасались, что город Венеция, который просуществовавший более тысячелетия, погрузится под воду и будет потерян навсегда. В своей «Оде Венеции» Байрон оплакивает то, что он считает неминуемой потерей Венеции под водами Адриатики.

Генри Уодсворт Лонгфелло, «Венеция». «Белый лебедь городов, дремлющий в твоем гнезде / Так чудесно построенный среди камыша / Лагуны, которая ограждает тебя и питает, / Как говорит твой старый историк и твой гость!» Венецианские лагуны являются ключевой частью топография города, и американский поэт Лонгфелло вызывает их здесь вместе с «дремлющей» Венецией.

Эмма Лазарус, «Венецианская маска». Наиболее известна своим сонетом, позже написанным на Статуе Свободы, Лазаре (1849 г.-1887) был, как и Лонгфелло, американским поэтом. Это стихотворение с подзаголовком «Сон» определенно отражает потустороннее ощущение Венеции: «Не пятно, / В наполненной солнцем сапфировой чаше, которая есть небо, — / Не рябь на черном полупрозрачном переулке / Из лагуны, окруженной стенами дворца. / Не крик / Когда гондольеры с бархатным веслом скользят мимо, / Сквозь золотой полдень…»

А. Э. Хаусман, «Известный морем и берегом». «Кормчий Триеста / Глянул, где должна быть его метка, / Но пуст был запад / И Венеция под водой». Венеция, как и Париж, — самый романтический город. Это стихотворение Хаусмана, вдохновленное романтической связью с венецианским гондольером по имени Андреа, не публиковалось при его жизни, почти наверняка потому, что Хаусман считал его слишком откровенным о своей гомосексуальности.

Артур Саймонс, «Венеция». Саймонс (1865-1945) сыграл важную роль в знакомстве многих английских читателей с французским символизмом, и это короткое стихотворение о Венеции передает вид и ощущение города с почти протообразной точностью: «Вода и мрамор и эта тишина / Которая не сломанный колесом или копытом; / Город, похожий на водяную лилию, меньше / Видимый, чем отраженный, стена дворца и крыша…»

Лоуренс Биньон, «Венеция». Биньона помнят главным образом за то, что он написал стихотворение «Для павших», знакомое каждому, кто смотрел службу в честь Дня памяти в Великобритании каждый ноябрь. Но это стихотворение с его воспоминанием о «волшебном синем» видении Венеции — великолепное описание уникального венецианского пейзажа. Это стихотворение недоступно где-либо еще в Интернете, поэтому мы приводим его полностью здесь:

Белые облака, которые поднялись, преследуют облака
Пока небо не засмеется, голубое и голое;
Солнечные зайчики, трепещущими волнами опережающие
Искрить поцелуи на мраморной лестнице;
Ленивая вода, образы которой
Дворцы с тонкими колоннами,
Или скользит в тени и на солнце, где над
Стенами, что осыпаются красным,
Млечный цвет и свежий лист парят,
Или блестит в бесконечном утреннем просторе,
Далеко и слабо для ослепительных миль
К одиноким башням и кипарисовым островам,
Где призрачные горы висят высоко
Вдоль тумана северного неба:
О Любовь, что за праздные сказки рассказывают
Что это слава прославленная и старая?
Ибо сегодня я знаю, что все это в тебе,
Это видение, купающееся в волшебной синеве,
Мое море, которое окружает меня кругом и кругом
С извилистыми руками в глубоких глубинах,
И несет наши мысли, как золотые паруса
Быть потеряны там, где мерцает и бледнеет дальний край,
Мое небо, что над горами приносит
Звезды и дарит нам дивные крылья,
Моя заря, что пронзает тайную ночь
К центральному сердцу пылающего света
И тысячецветного пламени и цветов
В сияющих дворцах, куполах и башнях!
Чудо, рожденное небом и морем,
«Это все в тебе, что дало это мне.

Борис Пастернак, «Венеция». Хотя Пастернак больше известен как писатель — он написал « Доктор Живаго », — он был также и поэтом, и в этой венецианской поэме он запечатлел музыку, звуки и виды города.

Эрика Йонг, «Венеция, ноябрь 1966 года». Шекспир, Святой Марк, гондольеры, дож и, конечно же, много воды — все это фигурирует в этом раннем стихотворении Эрики Йонг об «самом невероятном из городов».

Нравится:

Нравится Загрузка…

Теги: Лучшие стихи, Книги, Классика, Английская литература, Литература, Поэзия, Рекомендации, Венеция, Венецианские стихи

#венеция стихи — Привет Поэзия

Можете ли вы представить себе город, построенный на лагуне?
Это Венеция, имя, которое всегда вызывает обморок,
Она славится каналами, а не дорогами,
И главная причина, по которой никогда не бывает скучно

Знаменитая поездка на гондоле по лабиринту каналов,
Обязательно — получить опыт, который далеко не банален,
Скольжение по безмятежным водам без особого наклона,
Под звуки веселой мелодии гондольера

Эпицентр Венеции — популярная площадь Сан-Марко,
Изобилие туристов с многолетним бурным колоритом ,
Исторические здания и величественные аркады образуют периферию,
С множеством кафе и музыкальным сопровождением, чтобы люди могли повеселиться

Станьте свидетелем змеевидной вереницы посетителей, входящих в церковь Святого Марка,
Глядя на кажущиеся бесконечными светящиеся позолоченные мозаики внутри, вы почти крен,
Алтарь Пала д’Оро из золота, усеянный сотнями драгоценных камней, является чудом, чтобы созерцать,
Как и гигантские бесчисленные колонны, которые настолько ошеломляют, если честно

Величественный Дворец Дожей несет на себе отпечаток шедевра готической архитектуры,
Опираясь на двойную аркаду мраморных колонн, придает солидность зданию,
Впечатляющие залы и лестницы украшают интерьер, изобилующий изысканными картинами,
В то время как богато украшенные произведения искусства дополняются больше картин на потолках

Мост Вздохов считается одним из лучших архитектурных мостов в мире,
Стильный итальянский ренессанс соединяет комнату для допросов с жилищем заключенных,
Хорошо видны скульптурные грустные или сердитые лица при переходе под мостом,
Изображающие вздохи заключенных, ожидающих своей участи, когда они обдумывают «что могло быть»

Оживленный Гранд-канал — центральный транспортный узел живописной Венеции,
Гондолы, вапоретто и водные такси беспрепятственно курсируют вверх и вниз по каналу,
В окружении красочных зданий, культовых сооружений, шумных рынков и мощеных улиц,
Время летит незаметно, прыгая по разным местам, наслаждаясь великолепным визуальным наслаждением

Всемирно известное венецианское стекло имеет свою собственную историю,
Посещение музея муранского стекла поможет узнать все, что нужно знать,
Для сложных форм приятно наблюдать за мастерством стеклодува,
Красочные вазы и скульптуры легко сделано по желанию

Длинный арочный мост Риальто стар как мир,
Перекресток между районами Сан-Поло и Сан-Марко без излишеств,
Захватывающий вид на восход солнца получает значительный emcomium,
Как популярное туристическое место, не нуждается во втором мнении

Как колокольня базилики, Кампанила является самым высоким зданием в Венеции,
Звон каждого из пяти колоколов наполнен историей, которую нельзя не заметить,
Захватывающий дух панорамный вид на Венецию с вершины башни,
Это одна из причин, по которой это место является обязательным для посетителей.