Velvet Viper — Respice Finem | Releases

Рекламный баннер

Все изображения

• Fabian Ranft

  Bass Guitar

• Uwe Seemann (2)

  Bass Guitar

• Uwe Seemann (2)

  Co-producer

• Velvet Viper

  Co-producer

• Micha Fromm

  Drums

• Michael Ehré

  Drums

Фильтры

Формат

Labels & Companies

Страна

	Respice Finem CD, Album, Digipak	GMR Music Group – GMRCDX1711	Sweden	2018	Sweden — 2018			Добавлен недавно
	Respice Finem CD, Album	GMR Music Group – GMRCD1711	Sweden	2018	Sweden — 2018			Добавлен недавно
	Respice Finem LP, Album, Limited Edition, Blue, 50 Copies	GMR Music Group – VMLP045	Sweden	2020	Sweden — 2020			Добавлен недавно
	Respice Finem LP, Album, Black	GMR Music Group – VMLP045	Germany	2020	Germany — 2020			Добавлен недавно
	Respice Finem LP, Album, Limited Edition, Red Transparent	GMR Music Group – VMLP045	Sweden	2020	Sweden — 2020			Добавлен недавно

Редактировать мастер-релиз
Добавлен недавно

Buy a copySell a copy

Рекламный баннер

• Есть у:143
• Хотят:46
• Рейтинг:4. 31 / 5
• Оценок:16

Рекламный баннер

LinkedIn

選擇語言Bahasa Indonesia (Bahasa Indonesia)Bahasa Malaysia (Malay)Čeština (Czech)Dansk (Danish)Deutsch (German)English (English)Español (Spanish)繁體中文 (Chinese (Traditional))Français (French)한국어 (Korean)Italiano (Italian)简体中文 (Chinese (Simplified))Nederlands (Dutch)日本語 (Japanese)Norsk (Norwegian)Polski (Polish)Português (Portuguese)Română (Romanian)Русский (Russian)Svenska (Swedish)Tagalog (Tagalog)ภาษาไทย (Thai)Türkçe (Turkish)العربية (Arabic)

عفواً، لم نتمكن من العثور على الصفحة التي تبحث عنها. برجاء المحاولة مرة أخرى للصفحة السابقة أو الانتقال لـمركز المساعدة للمزيد من المعلومات

الإنتقال لموجزك الرئيسي

Omlouváme se, nemůžeme najít stránku, kterou hledáte. Zkuste se vrátit zpátky na předchozí stránku, nebo se podívejte do našeho Centra nápovědy pro více informací

Přejít do informačního kanálu

Vi kan desværre ikke finde den side, du leder efter.

Gå tilbage til den forrige side, eller besøg Hjælp for at få flere oplysninger

Gå til dit feed

Die gewünschte Seite konnte leider nicht gefunden werden. Versuchen Sie, zur vorherigen Seite zurückzukehren, oder besuchen Sie unseren Hilfebereich, um mehr zu erfahren.

Zu Ihrem Feed

Uh oh, we can’t seem to find the page you’re looking for. Try going back to the previous page or see our Help Center for more information

Go to your feed

Vaya, parece que no podemos encontrar la página que buscas. Intenta volver a la página anterior o visita nuestro Centro de ayuda para más información.

Ir a tu feed

Nous ne trouvons pas la page que vous recherchez. Essayez de retourner à la page précédente ou consultez notre assistance clientèle pour plus d’informations

Ouvrez votre fil

Maaf, sepertinya kami tidak dapat menemukan halaman yang Anda cari.

Coba kembali ke halaman sebelumnya atau lihat Pusat Bantuan kami untuk informasi lebih lanjut

Buka feed Anda

Non abbiamo trovato la pagina che stai cercando. Prova a tornare alla pagina precedente o visita il nostro Centro assistenza per saperne di più.

Vai al tuo feed

申し訳ありません。お探しのページが見つかりません。前のページに戻るか、ヘルプセンターで詳細をご確認ください

フィードに移動

원하시는 페이지를 찾을 수 없습니다. 이전 페이지로 돌아가거나 고객센터에서 자세히 알아보세요.

홈으로 가기

Harap maaf, kami tidak dapat menemui laman yang ingin anda cari. Cuba kembali ke laman sebelumnya atau lihat Pusat Bantuan kami untuk maklumat lanjut

Pergi ke suapan

De pagina waar u naar op zoek bent, kan niet worden gevonden. Probeer terug te gaan naar de vorige pagina of bezoek het Help Center voor meer informatie

Ga naar uw feed

Vi finner ikke siden du leter etter.

Gå tilbake til forrige side eller besøk vår brukerstøtte for mer informasjon

Gå til din feed

Nie możemy znaleźć strony, której szukasz. Spróbuj wrócić do poprzedniej strony lub nasze Centrum pomocy, aby uzyskać więcej informacji

Przejdź do swojego kanału

A página que você está procurando não foi encontrada. Volte para a página anterior ou visite nossa Central de Ajuda para mais informações

Voltar para seu feed

Ne pare rău, nu găsim pagina pe care o căutaţi. Reveniţi la pagina anterioară sau consultaţi Centrul nostru de asistenţă pentru mai multe informaţii

Accesaţi fluxul dvs.

Не удаётся найти искомую вами страницу. Вернитесь на предыдущую страницу или посетите страницу нашего справочного центра для получения дополнительной информации.

Перейти к ленте

Sidan du letar efter hittades inte.

Gå tillbaka till föregående sida eller besök vårt Hjälpcenter för mer information

Gå till ditt nyhetsflöde

ขออภัย ดูเหมือนเราไม่พบหน้าที่คุณกำลังมองหาอยู่ ลองกลับไปที่หน้าเพจก่อน หรือดู ศูนย์ความช่วยเหลือ ของเราสำหรับข้อมูลเพิ่มเติม

ไปที่ฟีดของคุณ

Naku, mukhang hindi namin mahanap ang pahina na hinahanap mo. Subukang bumalik sa nakaraang pahina o tingnan ang aming Help Center para sa higit pang impormasyon

Pumunta sa iyong feed

Aradığınız sayfa bulunamadı. Önceki sayfaya geri dönün veya daha fazla bilgi için Yardım Merkezimizi görüntüleyin

Haber akışınıza gidin

抱歉，无法找到页面。试试返回到前一页，或前往帮助中心了解更多信息

前往动态汇总

我們好像找不到該頁面。請回到上一頁或前往說明中心來進一步瞭解

前往首頁動態

Что на самом деле означает «Respice Finem»?

Впервые опубликовано в TCK Family News в июне 2008 г. «Respice Finem» выявил несколько интересных фактов, которые, по моему мнению, заслуживают более широкого рассмотрения.
«Gesta Romanorum», или «Деяния римлян», была составлена ​​на латыни в начале четырнадцатого века английским священнослужителем и опубликована в 1473 году. В ее 103-й главе есть стих, который гласит: «Quidquid agas, prudenter agas, et respice finem». что означает: «Что бы ты ни делал, делай осторожно и смотри до конца». Большинство авторитетных источников, с которыми я сталкивался, также переводят «Respice Finem» как «Посмотри до конца». Примечательно, что наиболее распространенные интерпретации этой фразы ограничиваются рамками действия; «…делать все, что делаешь, осторожно…» «…обдумывать конечный результат своего действия»…

Простой вопрос, который так и хочется задать: что имели в виду основатели Троицы, когда они приняли эту фразу в качестве девиза этого великого учреждения? Позаимствовали бы они его из «The Gesta Romanorum»? Возможно, они сделали, возможно, они не сделали. Возможно, на основателей Троицы большее влияние оказал 36-й стих 7-й главы книги Екклесиаста в Библии, в котором говорится: «Все, что ни возьмешь в руки, помни о конце, и не согрешишь никогда» (версия короля Якова). .

Тринити-колледж был основан на христианской вере и ее принципах. Сильный акцент христианства на «спасении после смерти» выдвинул концепцию самой смерти и смертности жизни на передний план христианской мысли и философии. Также широко признано, что «Respice Finem» в контексте постклассической европейской литературы использовался как «memento mori» — напоминание о нашей смертности и смерти — точно так же, как стих в книге Екклесиаста. Следовательно, в свете оснований Троицы на христианских ценностях и философии кажется вероятным, что «…конец» относится к самой смерти. Это может показаться мрачным для непосвященных и маловероятным советом для умов юных школьников; тем не менее, он предлагает наиболее глубокое понимание самой жизни.

Не только возможно, но и наиболее вероятно, что отцы-основатели Тринити хотели, чтобы этот девиз имел гораздо более широкое значение; также как напоминание о достоинствах скромности и смирения в свете бренности славных построений жизни. Позади победоносного римского полководца, выставляющего напоказ военные трофеи по улицам Рима, часто стоял раб, которому поручили напомнить полководцу, что, хотя он и побеждает сегодня, смерть и разрушение могут быть так далеко, как завтра. Такой раб в 33-й главе «Апологетика» Тертуллиана говорит своему генералу: «Respice post te! Hominem te esse memento!» Это означает: «Оглянись назад! Помни, что ты всего лишь человек!» Это совпадение, что подобное сообщение снова встречается в нашей принятой школьной песне, где говорится;

«Звезды и звучащая суета»
Эта половина толпы завораживает.
Что это, как не вздор…



«Говоря о славе, это предприятие, 
Здесь мало что может выдержать»,



«Ибо хотя пыль, которая является частью нас, 
Чтобы пыль снова исчезла»,


Непостоянство материальных благ, поверхностность мирской славы и достоинства следования «срединному пути» также лежат в основе буддийской философии. Это заставляет меня благоговейно относиться к видению тех, кто принял «Respice Finem» как путеводную звезду для всех тринитанцев, которые искали послание, которое не является исключительно христианским, но которое разделяется и понимается всеми.

И все же «Respice Finem» — это не пессимистическое послание о тщетности высоких амбиций и славы.

Возможно, считалось само собой разумеющимся, что тринитцы будут естественными наследниками «славы» и «величия» и, следовательно, больше нуждаются в напоминании — как для победивших Генералов — «смотреть до конца»; к поверхностности Славы и славы перед лицом конечной цели; чтобы они могли вдохновиться быть смиренными и скромными, особенно на вершинах своих жизненных достижений. Конечно, фраза, стихотворение или эссе настолько богаты, насколько широки и глубоки они могут быть истолкованы. Различные интерпретации или словосочетание «Respice Finem», пожалуй, лучшее свидетельство его богатства. Я надеюсь, что каждый тринитянин будет вдохновлен на более критическое рассмотрение того, соответствуют ли мы тому высшему значению, которое заключено в фразе «Respice Finem». Возможно, это был бы величайший из всех уроков, которые преподала нам Тринити.

Респайс Файнм!

Respice Finem — The Atlantic

Выпуск за сентябрь 1907 года

«Доброе утро, миссис Рис», — сказала Меган Гриффитс, наклоняясь, чтобы спасти своего высокого бобра.

«Как мило, что вы пришли», — ответила Нэнси.

«Как мистер Рис?»

— Ох, он не… — начала было Нэнси, но ей помешал веселый голос, поющий в соседней комнате.

«Дорогой, дорогой, я тебя не слышу. Вы сказали, что он такой же?

«Да, ему не лучше».

«Это он поет?»

— Да, — признала Нэнси.

«Ему незачем петь, я думаю. Жаль, — многозначительно продолжала она, — что вы не смогли присутствовать на похоронах Хари Джеймса. Это было великолепно. У них были красивые черные свечи с написанными на них словами из Священных Писаний».

За этим наблюдением последовали смешки и протестующий лай. Меган напряглась.

— Такие похороны, миссис Риз, — отрезала она, — это честь для Рида Дду! И сколько хлебов она передала носилкам этой голодной Бетсан! И самый большой сыр в приходе, в котором застряла целая гинея! На каждом перекрестке звонили в колокольчик, и мы становились на колени, чтобы помолиться во всей этой промокшей воде».

«Рид Дду редко видит черные свечи со словами из священного писания», — поддакнула Нэнси.

«Пу, свечи, они — пустяки по сравнению с карточками, которые миссис Джеймс напечатала для него, — пустяки. Вот мой. У них есть его последние слова.

Нэнси с нетерпением посмотрела на карту.

«Слова из Писания тоже», — добавила Меган. «Это освящает то, сколько людей в Рид Дду умирают, повторяя такие слова».

«Что это было, миссис Гриффитс?» спросила Нэнси, ее рвение превращается в дрожь.

Меган открыла большую карточку с широкой черной каймой и внутренней серебристо-черной каймой и прочитала слова. Стихи были длинные, и во время их чтения из соседней комнаты не доносилось ни звука. Затем вслух Меган пересчитывала на пальцах соседей, которые ушли из жизни таким одобренным образом, а возбуждение в глазах Нэнси все усиливалось, а щеки дрожали.

«Покажи мне это», сказала она.

— Действительно, это безопасный способ… — начала было Меган, но ее прервали команды и внезапная песня.

«Это собака забрала его тапочки», — извинилась Нэнси,

«Нет, это безопасный способ умереть», — раздраженно заключила Меган.

Посреди веселого припева «Улыбнись еще раз, милая Джейн», она встала, чтобы уйти, бормоча что-то новое в кармане карты.

В Райд Дду суета современного мира не разрезала время людей на череду неудовлетворительных дней. У этих валлийских горцев от восхода до заката был хороший сплошной день, полный сплошных радостей и утешений или столь же сплошных бед и печалей. В Rhyd Ddu человек может познать полное трагическое или радостное значение двадцати четырех часов, с торжественными переходами от звездного света до рассвета и многочисленными песнями от восхода до заката. В такой день не было никакой иллюзии, так что, когда он подошел к Краю Великого Предела, более острому, чем гребень его собственной соломенной крыши, это тоже показалось лишь частью общей иллюзии. Скорее, он знал, что шаг из зелено-золотой комнаты его внешнего мира с его замкнутым очагом ежедневных удовольствий был шагом в другую комнату, совершенно ему не известную. Но он сказал себе, особенно когда провел свои дни среди холмов и среди горных ветров и долин, что он не мог выйти за пределы любви в комнате, которую он хорошо знал, поэтому, доверяя тому, что он не мог видеть, он шагнул вперед тихо. И глубокие воды бесконечного пространства сомкнулись над его головой. Одна душа за другой приходили к Великому краю. Не было ни криков, ни оплакиваний о потерянных днях, ни сокрушительных вопросов, ни воплей, тревожащих уши тех, кто прощался с серьезными знаками. Но была боль, часть боли рождения и любви, и воспринимаемая так, как рабочий принимает боль в своем раздавленном пальце — молча. Они были так просты, что появление и исчезновение скошенной травы было для них аллегорией их собственных дней, а обстоятельство смерти было для них столь же естественным, как сбор плодов в долине или падение листа с дерева. .

Однако в Райд Дду принятие смерти отличалось от жизни в одном отношении, поскольку простая гордость жизнью была ничто по сравнению с гордостью, сосредоточенной на каком-то событии смерти. Они чтили смерть тем откровенным, тихим голосом, которым восхваляли красивую песню или рассказ какой-нибудь волнующей сказки. Они свободно обсуждали это на вечере вязания или веселье; даже при «выкупе» невесты предмет разговора принимался. Образ жизни не научил их уклоняться от этого последнего момента. Для Нэнси маленький старичок в соседней комнате с его изогнутыми бровями, тонкими чертами лица и причудливым, живым взглядом был больше, чем сама жизнь, и, более полно, чем она могла выразить словами, был ее героем. Единственной целью за все годы жизни, о которой вообще стоило помнить, — те, что были с Сильваном, — было для Нэнси прославление этого мужа, по поводу которого жители Рхид-Дду никоим образом не были согласны друг с другом, ибо шалости речи и рук недопустимы. смущает медлительный ум среднего человека. Теперь, в конце концов, Нэнси предвидела, что вырвала у Сильвана последние награды, которые она надеялась завоевать для него.

Когда она вошла в комнату с этими амбициями, прекрасными только потому, что их источником была любовь, Сильван погрозил Педру пальцем и воспользовался его хорошим настроением.

«Ой, мэм, этой бедной собаке нечего есть. Вы его щипаете, что бы там ни было.

«Ущипни его!» — воскликнула Нэнси. — Тьфу, он больше не будет входить и выходить из двери, и я вижу, что соседи теперь смеются, когда смотрят на него. Он умрет от перекорма, да.

«Он умрет, — издевался Сильван, — умрет от переедания, он умрет».

«Парень, здесь была миссис Гриффитс».

«Нет, дорогая, ты думаешь, я не знал, что Меган Гриффитс здесь? Этим голосом она взломала бы врата рая. Она рассказала тебе все, чего не было, да?

«Тэд, зачем ты говоришь такие вещи о Меган? Она рассказывала о похоронах Хари Джеймса.

«Нэнси, она колокольчик на каждый зуб, и они звенят, звенят, звенят, звенят».

Глаза Нэнси наполнились.

«Ой, мэм, я вас просто дразню; и вы думали обо мне в то время, не так ли?

«Да, отец. Это были пышные похороны, и он умер с чудесными стихами на устах».

«Неужели так! — воскликнул Сильван. — Ну, мужчине нужно было, раз уж он пил.

«Но, парень, были и другие».

«Да, дорогая, я слышала, как Меган кричала на них для моего развлечения. Я не глухой. Но, мэм, — продолжал он, и веселье исчезло из его глаз, — вы честолюбивы для меня? Да?

— Да, парень, это я, — прошептала она, отводя взгляд от Сильвана. — Да, парень, потому что ты так долго был самым умным человеком в Рид-Дду, самым красивым и самым добрым человеком, и для тебя нет ничего слишком прекрасного. Ни у одной женщины никогда не было лучшего мужчины, чем у меня, парень.

«Нет, Педр, эти девушки…»

Нэнси подняла руку.

«Парень, парень, я не могу, я не могу»,

«Ой, милый, я тебя только дразню; иди сюда.»

Она подошла к нему и села рядом, отвернув голову от ярких глаз.

«Отец, ты думал о том, что грядет?»

«Нэнси, я все время думаю об этом, но я не боюсь, только ради тебя. Дорогая, ты не должна верить всему, что слышишь; У Меган хорошая память, а чтобы лгать, нужна хорошая память. Не все умирают, повторяя библейские стихи».

«Да, но отец, Хари Джеймс сказал эти слова на карточке, и все это время он никогда не был хорошим человеком, ругался и пил так, а ты был так хорошим , чувак, за все твои поддразнивания и веселья.

«Тьфу, мэм, ты просто хочешь меня избаловать, выставляя меня шафером в Райд Дду. И ты хочешь, чтобы я пользовался большим уважением ни у соседей, ни у кого другого, когда я уйду, не так ли?

— Да, — прошептала она.

«Ты хочешь, чтобы я пообещал сказать какое-нибудь сообщение? Вас это утешит, мэм?

«Да», — ответила она.

«Какой текст?»

Нэнси подумала и повторила несколько стихов.

— Нет, не могу, — сказал он, качая головой. «Я не могу. Они грустные, а я всегда был веселым.

В тишине, последовавшей за этими словами, Сильван повернулся к Нэнси.

«Я мог бы, если бы вы не были так любезны, сказать этих слов». Сильван повторил стих. — Но я не могу обещать даже этого.

Пока она слушала, лицо Нэнси помрачнело.

— Да, ладно, детка, дорогая, — сказала она так смело, как только могла, — слова действительно хорошие, я думаю, слишком весело, но Священное Писание, да, Священное Писание.

Что бы ни случилось в буйной зелени долины Рыд-Дду, которую пчелы все-таки предпочли Раю, а цветы самому Эдемскому саду, что бы ни случилось в этой долине — какое-то феноменальное весеннее время, наводнение, смывшее их участки ноготков в середине лета, маленькая жизнь, которая внезапно начала давать о себе знать, или жизнь, ответившая на свою последнюю потребность, была осуждена с самой примитивной мудростью и философией.

Меган Гриффитс, не теряя времени, распространяла информацию о своем визите к Нэнси, информацию, которая часто перераспределялась и к которой ежедневно возрастал интерес по мере приближения конца жизни Сильвана Риса.

«Вот, — сказала Меган, — она настолько амбициозна для него, что ее это буквально съедает. Так было всегда со дня их торга, и вот не приближаются его похороны, и он никогда не закончит ни словом из Священного Писания на своих устах, этого он не сделает.

— Нет, нет, — сочувственно возразила Доли Оуэн, ее материнское лицо было полно упрека.

«Да, он не будет, что он не будет», — подтвердил Морто Робертс, качая головой и вдыхая приятный запах подрумяненных светлых лепешек.

Доли ничего не ответила, но ловким движением перевернула пирог и выдвинула чайник, чтобы наполнить его горячей водой. Тихое сияние огня одинаково отражалось и в ее добрых глазах, и в блестящих медных горшках и чайниках на полках по бокам, и множилось тысячью мерцаний на блестящих солью лоскутах, висевших над ее головой. Стол уже был накрыт скатертью с ярким узором и украшен фарфоровой посудой, яркой, как фуксии в горшках и первоцветы, цветущие на солнце ее окон. В этом скромном жилище Доли не было ничего кричащего, но всюду казалось, что солнце поймано и готово. Тепло, запах, блеск, цвет и мягкий сильный ветер, проносящийся снаружи, превратили это помещение в мастерскую золотой алхимии. Доли благосклонно улыбнулась, складывая кексы.

«Толстяк нынче капризный; он шипел сильнее, чем обычно, — сказала она Меган, сидевшей в тени высокой скамьи.

— Да, — раздраженно ответила Меган. — Когда я сегодня утром проходила мимо дома, — упорствовала она, — я слышала, как он поет какую-то веселую песенку, ловушку, поет в постели и даже умирает.

— Пою в постели, — пыхтел Морто, — пою в постели что попало и умираю. До последнего прыгала и танцевала, как лиса в лунном свете.

— На, на, — снова возразила Доли, наполняя тарелку Морто пирожными; «Он был добрым человеком, очень добрым человеком. Был твм bach он отдал в школу и одетый ходил за ним, как щенок, и Нэнси тоже, и его собственная собака тоже.

«Фу! это что?» — спросила Меган. «Миссис. Рис почти всем управлял, я думаю, и его дома хвалили за то, что он содержал их в таком прекрасном состоянии, и жалованье старого пастора. .. ну да, спросите у Нэнси, — закончила Меган. пожав плечами, и глоток горячего чая.

— Ну да, спросите миссис Риз, — эхом отозвался Морто, — и вы помните, что это были те самые фалды пастора, к которым он вешал собачьи щипцы, когда был лет на тридцать моложе и на двадцать старше, чтобы такие каперсы. Он неверный, он делает такие вещи.

— А не он ли, не так ли, — добавила Меган, — кто засунул этого склизкого тритона в шляпу Сиан Хауэлл?

«Да, не было, и она умела быстро хлопать своим бобром, и спустился этот тритон на ее белую шапку».

– И он связал вместе две веревки Джейн, одну, которая всегда молилась, сидя прямо, а другую на скамье сзади, наклонившись вперед, не так ли? — спросила Меган. «Они очень обиделись на него за это».

— Ну, — сказала Доли, отрезая для Меган щедрый кусок бисквитного пирога, — я думаю, это несправедливо, так говорить; парень был полон жизни. Он мог стоять на земле не больше, чем сверчок в поле. Он состарился и умирает, и я не вижу ничего плохого в том, что он немного повеселился и поет то тут, то там.

«Ту-у-у, сейчас-то!» — воскликнула Меган. — Он слишком глуп, не так ли?

— Да, — согласился Морто, — он светлый.

«Он бы совсем развалился много лет назад, если бы не Нэнси».

«На падении», — повторил Морто.

«Да, и ни слова из Писания не сорвется с его уст», — заключила Меган.

У Морто были свои личные причины не терять любви к Сильвану, а у Меган — ее причины аналогичного характера. Даже самые добрые жители деревни стали обдумывать слова, которые Сильван произнесет или не произнесет в конце. Слух, заглядывавший в угол с антикварным усердием и пророчески кивая седой головой, садился у каждого камина так же дома, как домашняя кошка или толстый комок детства, катившийся по очагу. Куда бы Слух ни садился, «он будет» и «он не будет» возбужденно метался под соломенными крышами. Тот самый пастух на холмах бросил задумчивый взгляд на коттедж Нэнси, и мистер Шони-9Тренер 0079 добавил еще один вопрос в свою ежедневную анкету. Не было ничего удивительного в том, что прецедент начал сильно давить на последние минуты выступления жителей Рыд Дду. Многолетний человек с тревогой думал, как человек, идущий по тонкому льду, как далеко он осмелится зайти без каких-то талисманных и уже установленных слов. Однако в Рид-Дду были соседи, которые, вероятно, не лучше владели языком, чем материнская Доли Оуэн, которые мало рассуждали и чьи сердца были обращены к Нэнси и Сильвану. Хотя они никогда не видели пилу Сильвана Нэнси, тем не менее они считали его добрым соседом, и путь к коттеджу Нэнси был проторен добрыми мыслями и услужливыми ногами.

В то время как новости, старый Слух, тяжело дышащий сзади, быстро бегали от двери к двери, Нэнси со страстной преданностью наблюдала за Сильваном, и ни одно выражение лица, которое столько лет лежало рядом с ней, не ускользнуло от нее. Наконец Рид Дду должен был узнать, должен был получить какой-то торжественный знак выдающейся доброты, которую он имел к ней. Она не могла отпустить его с одной из его шуток на устах

— для этого годился каждый день, но не эти минуты. Мысли ее цеплялись даже за слова чересчур веселого стиха, который, как она думала, он скажет.