Приказ народного комиссара обороны СССР 28 июля 1942 года № 227

Приказ
народного
комиссара
обороны
СССР 28 июля 1942
года № 227

MIA —
главная
страница | Глав.
стр.
Иноязычной
секции | Глав. стр.
Русской
секции |Сочинения
Сталина Том
15

Оригинал
находится на
странице http://grachev62.narod.ru/stalin/index.htm

Последнее
обновление
Февраль 2011г.

Враг
бросает на
фронт все
новые силы и,
не считаясь с
большими для
него
потерями,
лезет вперед,
рвется в
глубь
Советского
Союза,
захватывает
новые районы,
опустошает и
разоряет
наши города и
села,
насилует,
грабит и
убивает
советское
население.
Бои идут в
районе
Воронежа, на
Дону, на юге и
у ворот
Северного
Кавказа.
Немецкие
оккупанты
рвутся к
Сталинграду,
к Волге и
хотят любой
ценой
захватить
Кубань,
Северный
Кавказ с их
нефтяными и
хлебными
богатствами.
Враг уже
захватил
Ворошиловград,
Старобельск,
Россошь,
Купянск,
Валуйки,
Новочеркасск,
Ростов-на-Дону,
половину
Воронежа.
Части войск
Южного
фронта, идя
за
паникерами,
оставили
Ростов и
Новочеркасск
без
серьезного
сопротивления
и без приказа
Москвы,
покрыв свои
знамена
позором.

Население
нашей страны,
с любовью и
уважением
относящееся
к Красной
Армии,
начинает
разочаровываться
в ней, теряет
веру в
Красную
Армию, а
многие из них
проклинают
Красную
Армию за то,
что она
отдает наш
народ под
ярмо
немецких
угнетателей,
а сама бежит
на восток.

Некоторые
неумные люди
на фронте
утешают себя
разговорами
о том, что мы
можем и
дальше
отступать на
восток, так
как у нас
много земли,
много
населения и
что хлеба у
нас всегда
будет в
избытке. Этим
они хотят
оправдать
свое
позорное
поведение на
фронтах. Но
такие
разговоры
являются
насквозь
фальшивыми и
лживыми,
выгодными
лишь нашим
врагам.

Каждый
командир,
красноармеец
и
политработник
должны
понять, что
наши
средства не
безграничны.
Территория
Советского
государства
– это не
пустыня, а
люди –
рабочие,
крестьяне,
интеллигенция,
наши отцы,
матери, жены,
братья, дети.
Территория
СССР, которую
захватил и
стремится
захватить
враг, – это
хлеб и другие
продукты для
армии и тыла,
металл и
топливо для
промышленности,
фабрики,
заводы,
снабжающие
армию [c.110]
вооружением
и
боеприпасами,
железные
дороги. После
потери
Украины,
Белоруссии,
Прибалтики,
Донбасса и
других
областей у
нас стало
намного
меньше
территории,
стало быть,
стало
намного
меньше людей,
хлеба,
металла,
заводов,
фабрик. Мы
потеряли
более 70
миллионов
населения,
более 800
миллионов
пудов хлеба в
год и более 10
миллионов
тонн металла
в год. У нас
нет уже
теперь
преобладания
над немцами
ни в людских
резервах, ни
в запасах
хлеба.
Отступать
дальше –
значит
загубить
себя и
загубить
вместе с тем
нашу Родину.
Каждый новый
клочок
оставленной
нами
территории
будет
всемерно
усиливать
врага и
всемерно
ослаблять
нашу оборону,
нашу Родину.

Поэтому
надо в корне
пресекать
разговоры о
том, что мы
имеем
возможность
без конца
отступать,
что у нас
много
территории,
страна наша
велика и
богата,
населения
много, хлеба
всегда будет
в избытке.
Такие
разговоры
являются
лживыми и
вредными, они
ослабляют
нас и
усиливают
врага, ибо
если не
прекратим
отступления,
останемся
без хлеба,
без топлива,
без металла,
без сырья,
без фабрик и
заводов, без
железных
дорог.

Из этого
следует, что
пора кончать
отступление.

Ни шагу
назад! Таким
теперь
должен быть
наш главный
призыв.

Надо упорно,
до последней
капли крови
защищать
каждую
позицию,
каждый метр
советской
территории,
цепляться за
каждый
клочок
Советской
земли и
отстаивать
его до
последней
возможности.

Наша Родина
переживает
тяжелые дни.
Мы должны
остановить, а
затем
отбросить и
разгромить
врага, чего
бы это нам ни
стоило. Немцы
не так
сильны, как
это кажется
паникерам.
Они
напрягают
последние
силы.
Выдержать их
удар сейчас,
в ближайшие
несколько
месяцев – это
значит
обеспечить
за нами
победу.

Можем ли
выдержать
удар, а потом
и отбросить
врага на
запад? Да,
можем, ибо
наши фабрики
и заводы в
тылу
работают
теперь
прекрасно и
наш фронт
получает все
больше и
больше
самолетов,
танков,
артиллерии,
минометов.

Чего же у нас
не хватает?

Не хватает
порядка и
дисциплины в
ротах,
батальонах,
полках,
дивизиях, в
танковых
частях, в
авиаэскадрильях.
В этом теперь
наш главный
недостаток.
Мы должны
установить в
нашей армии
строжайший
порядок и
железную
дисциплину,
если мы хотим
спасти
положение и
отстоять
Родину. [c.111]

Нельзя
терпеть
дальше
командиров,
комиссаров,
политработников,
части и
соединения
которых
самовольно
оставляют
боевые
позиции.
Нельзя
терпеть
дальше, когда
командиры,
комиссары,
политработники
допускают,
чтобы
несколько
паникеров
определяли
положение на
поле боя,
чтобы они
увлекали в
отступление
других
бойцов и
открывали
фронт врагу.

Паникеры и
трусы должны
истребляться
на месте.

Отныне
железным
законом
дисциплины
для каждого
командира,
красноармейца,
политработника
должно
являться
требование –
ни шагу назад
без приказа
высшего
командования.

Командиры
роты,
батальона,
полка,
дивизии,
соответствующие
комиссары и
политработники,
отступающие
с боевой
позиции без
приказа
свыше,
являются
предателями
Родины. С
такими
командирами
и
политработниками
и поступать
надо, как с
предателями
Родины.

Таков
призыв нашей
Родины.

Выполнить
этот приказ –
значит
отстоять
нашу землю,
спасти
Родину,
истребить и
победить
ненавистного
врага.

После
своего
зимнего
отступления
под напором
Красной
Армии, когда
в немецких
войсках
расшаталась
дисциплина,
немцы для
восстановления
дисциплины
приняли
некоторые
суровые меры,
приведшие к
неплохим
результатам.
Они
сформировали
более 100
штрафных рот
из бойцов,
провинившихся
в нарушении
дисциплины
по трусости
или
неустойчивости,
поставили их
на опасные
участки
фронта и
приказали им
искупить
кровью свои
грехи. Они
сформировали,
далее, около
десятка
штрафных
батальонов
из
командиров,
провинившихся
в нарушении
дисциплины
по трусости
или
неустойчивости,
лишили их
орденов,
поставили их
на еще более
опасные
участки
фронта и
приказали им
искупить
свои грехи.
Они
сформировали,
наконец,
специальные
отряды
заграждения,
поставили их
позади
неустойчивых
дивизий и
велели им
расстреливать
на месте
паникеров в
случае
попытки
сдаться в
плен. Как
известно, эти
меры
возымели
свое
действие и
теперь
немецкие
войска
дерутся
лучше, чем
они дрались
зимой. И вот
получается,
что немецкие
войска имеют
хорошую
дисциплину,
хотя у них
нет
возвышенной
цели защиты
своей родины,
а есть лишь
одна
грабительская
цель –
покорить
чужую страну,
а наши
войска,
имеющие
возвышенную
цель защиты
своей
поруганной
Родины, не
имеют такой
дисциплины и
терпят ввиду
этого
поражение. [c.112]

Не следует
ли нам
поучиться в
этом деле у
наших врагов,
как учились в
прошлом наши
предки у
врагов и
одерживали
потом над
ними победу?

Я думаю, что
следует.

Верховное
Главнокомандование
Красной
Армии
приказывает:

1. Военным
советам
фронтов и
прежде всего
командующим
фронтами:

а)
безусловно
ликвидировать
отступательные
настроения в
войсках и
железной
рукой
пресекать
пропаганду о
том, что мы
можем и
должны якобы
отступать
дальше на
восток, что
от того
отступления
не будет
якобы вреда;

б)
безусловно
снимать с
поста и
направлять в
Ставку для
привлечения
к военному
суду
командующих
армиями,
допустивших
самовольный
отход войск с
занимаемых
позиций без
приказа
командования
фронта;

в)
сформировать
в пределах
фронта от
одного до
трех (смотря
по
обстановке)
штрафных
батальонов
(по 800 человек),
куда
направлять
средних и
старших
командиров и
соответствующих
политработников
всех родов
войск,
провинившихся
в нарушении
дисциплины
по трусости
или
неустойчивости,
и поставить
их на более
трудные
участки
фронта, чтобы
дать им
возможность
искупить
кровью свои
преступления
против
Родины.

2. Военным
советам
армий и
прежде всего
командующим
армиями:

а)
безусловно
снимать с
постов
командиров и
комиссаров
корпусов и
дивизий,
допустивших
самовольный
отход войск с
занимаемых
позиций без
приказа
командования
армии и
направлять
их в военный
совет фронта
для предания
военному
суду;

б)
сформировать
в пределах
армии 3–5
хорошо
вооруженных
заградительных
отрядов (по 200
человек в
каждом),
поставить их
в
непосредственном
тылу
неустойчивых
дивизий и
обязать их в
случае
паники и
беспорядочного
отхода
частей
дивизии
расстреливать
на месте
паникеров и
трусов и тем
помочь
честным
бойцам
дивизий
выполнить
свой долг
перед
Родиной;

в)
сформировать
в пределах
армии от пяти
до десяти
(смотря по
обстановке)
штрафных рот
(от 150 до 200
человек в
каждой), куда
направлять
рядовых
бойцов и
младших
командиров,
провинившихся
в нарушении
дисциплины
по трусости
или
неустойчивости,
и поставить
их на трудные
участки
армии, чтобы
дать им
возможность
искупить
кровью свои
преступления
перед
Родиной. [c.113]

3. Командирам
и комиссарам
корпусов и
дивизии:

а)
безусловно
снимать с
постов
командиров и
комиссаров
полков и
батальонов,
допустивших
самовольный
отход частей
без приказа
командира
корпуса или
дивизии,
отбирать у
них ордена и
медали и
направлять
их в военные
советы
фронта для
предания
военному
суду;

б) оказывать
всяческую
помощь и
поддержку
заградительным
отрядам
армии в деле
укрепления
порядка и
дисциплины в
частях.

Приказ
прочесть во
всех ротах,
эскадронах,
батареях,
эскадрильях,
командах,
штабах.

Народный
комиссар
обороны

И.
СТАЛИН

Р.
Косолапов.
Слово
товарищу
Сталину. С.
179–183.

[c.114]

Приказ №227: «Ни шагу назад»

28 июля 1942 года был подписан приказ №227, оставшийся в памяти народа и в истории как приказ «Ни шагу назад»

Ни один из других документов Великой Отечественной войны не вызывал столько споров и кривотолков. Особенно напрягаются наши кабинетные мыслители с противоположной стороны, для которых он стал самым «жестоким и бесчеловечным» приказом сталинского режима. Суровые меры, которые принимались для укрепления воинской дисциплины, они называют «аморальными», «циничными», «фашистскими» и прочая-прочая. Мне интересно, а слышал ли наш уважаемый читатель хоть раз от этих доброхотов конструктивные и грамотные предложения? Была ли хоть раз честная оценка событий и решений? Нет. И быть их не может, поскольку это не входит в их задачу.

У последней черты

Мы вернемся к истории появления 227-го приказа Народного комиссара обороны СССР. О событиях лета 1942 года очень емко написал поэт Александр Твардовский: «Этот месяц был страшен, все было на кону». Первая эйфория от победы под Москвой быстро прошла. Враг был еще не просто силен, а во многом пересмотрел свою тактику, перегруппировал войска и двинул их на восток. Красная Армия снова была вынуждена отступать. Фронт все еще находился в 150 километрах от Москвы, Ленинград находился в страшной блокаде, а на юге был потерян Севастополь. Казалось, было сделано все необходимое, но враг прорвал фронт и захватил Северный Кавказ, рвался к Волге. Оставалось совсем немного, чтобы остаться без кавказской нефти. Движение Красной Армии на восток, казалось, приобрело необратимый характер.

Громкие лозунги: «Беспощадно разгромим и уничтожим врага!», «Смерть немецким оккупантам!» не срабатывали, требовалось что-то другое. Этим другим и стал тот очень жесткий и суровый приказ. В нем отмечалось, что в Красной армии наблюдается крайне низкая дисциплина, поэтому и вводятся суровые меры. Недавно были опубликованы документы из Архива президента, которые свидетельствуют, что жесткие меры инициировались во многом снизу. Сталину поступали многочисленные письма, где люди просто требовали принять срочные меры, чтобы остановить отступающие войска.

Стоять насмерть

В приказе есть слова, что потеря нашей территории всемерно усиливает врага и ослабляет нашу оборону. Что же предлагалось сделать, чтобы остановить врага? И специалисты, и простые люди выделяют три основных направления приказа, но они и вызывают нападки «доброжелателей».

Во-первых, приказ якобы запрещал советским солдатам отступать, тем самым автоматически обрекал их на смерть. Отступление и раньше не особенно приветствовалось, но факт остается фактом – войска отступили до Волги. В приказе не было запрещения отступать. В документе четко говорится, что ни шагу нельзя делать назад без приказа высшего руководства, а репрессивные меры предполагалось применять только к тем, кто оставил позиции самовольно.

Во-вторых, вызывает много вопросов формирование заградительных отрядов. Действительно, эти подразделения были созданы для предотвращения панического отступления, они имели право расстреливать трусов и паникеров на месте. Но как было на самом деле? Эти отряды не стояли за нашими окопами и вместе с немцами не стреляли в наших солдат. Из воспоминаний ветеранов ясно, что они практически не встречались с их представителями, так как те находились на удалении от передовой. Их задача – привести в чувство дрогнувших. Многие бежали с поля боя не потому, что струсили, а потому, что все побежали. Примером такой деятельности может служить практика на Донском фронте с 1августа по 1 октября 1941 года. За этот период было задержано 36109 солдат и офицеров, сбежавших с передовой. Так вот из этих солдат: 32933 человека были возвращены в подразделения, 1065 – попали в штрафные роты, 736 – арестованы, 433 – расстреляны. Много это или мало – не мне судить. Кроме этого, у заградотрядов были и другие задачи: охрана тыла и ликвидация диверсантов. У меня имеется и свой источник данных об этих службах. Мой отец, гвардии старший сержант Иванов Георгий Васильевич, всю войну провел на передовой и со своим минометом прошел от Подмосковья до столицы Австрии. Так вот он ни разу не упоминал, что существовала такая служба, что их кто-то «страховал за спиной». Особисты часто посещали их батарею, но как только начиналось обострение на фонте, они отбывали к местам своей дислокации.

Еще одним спорным пунктом приказа были штрафные подразделения. Здесь наши доброжелатели все валят на товарища Сталина. А он даже в приказе упоминает положительный опыт наших врагов-немцев. После разгрома под Москвой в немецких войсках расшаталась дисциплина, и ее поправляли именно штрафными ротами. В приказе №227 говорилось, что эти меры помогли немцам, и теперь они дерутся лучше, чем зимой. Штрафные подразделения – это не придумка Сталина, во многих армиях мира эта дисциплинарная мера получила одобрение и начала применяться задолго до описываемых событий. И еще немного из рассказов моего отца: иногда к ним на батарею присылали «почти штрафников» на перевоспитание, а поскольку коллектив у них был боевой и сплоченный, то результат практически всегда был положительным.

Формат нашей статьи не позволяет рассказать во всех подробностях об этом историческом Приказе. Но то, что он стал отрезвляющим душем, –несомненно. Красная Армия отстояла Сталинград и Кавказ и смогла повернуть войну в другую сторону. Начался трудный и долгий путь на запад, на Берлин.

Приказ Сталина №227: «Ни шагу назад»

Опубликовано 28 июля 2011 г.

Кэтрин Мерридейл

Иосиф Сталин. Кредит: Библиотека Конгресса.

Заказ №. 227 был выдан 28 июля. По настоянию Сталина она так и не была напечатана для широкого распространения. Вместо этого его содержание передавалось из уст в уста каждому мужчине и женщине в армии. «Ваши доклады должны быть содержательными, краткими, ясными и конкретными», — сказали политрукам. «В вооруженных силах не должно быть ни одного человека, не знакомого с приказом товарища Сталина». Рваными рядами, сгрудившись от солнца и ветра, солдаты слушали перекличку позора. «Враг, — услышали они, — уже взял Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону и половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, поддавшись панике, оставила Ростов и Новочеркасск, не предложив серьезной обороны и не дожидаясь приказа Москвы. Они скрыли свои цвета от стыда». Затем лидер разъяснил то, что знал каждый солдат, а именно то, что гражданское население, их собственный народ, потеряли почти всякую веру в них. Пришло время отстоять свою позицию любой ценой. Как говорилось в приказе Сталина, «каждый офицер, каждый солдат и политработник должен понимать, что наши ресурсы не безграничны. Территория Советского государства — это не просто пустыня, это люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья и дети». Даже Сталин признал, что по крайней мере семьдесят миллионов из них сейчас находятся в тылу немцев.

Сталинское средство воплотилось в новый лозунг. «Ни шагу назад!» должен был стать лозунгом армии. Каждому мужчине было приказано сражаться до последней капли крови. «Есть ли уважительные причины для ухода с огневой позиции?» — спрашивали солдаты у своих политруков. В будущем ответ, предписываемый справочниками, будет таким: «Единственным смягчающим обстоятельством является смерть». «Панильщиков и трусов, — постановил Сталин, — уничтожать на месте». Офицер, позволивший своим людям отступить без явного приказа, теперь должен был быть арестован по обвинению в смертной казни. И весь персонал столкнулся с новой санкцией. Гауптвахта была слишком удобной для преступников; в будущем отсталых, трусов, пораженцев и прочих негодяев отправят в штрафные батальоны.

Там у них будет возможность «своей кровью искупить свои преступления против Родины». Другими словами, им будут поручены самые опасные задачи, в том числе смертоносные штурмы и миссии в глубоком тылу немцев. За этот последний шанс они должны были чувствовать благодарность. Только смертью (или определенными видами опасного для жизни увечья) изгои могли искупить свое имя, спасти свои семьи и восстановить свою честь перед советским народом. Между тем, чтобы помочь остальным сосредоточиться, новые правила предусматривали размещение частей регулярных войск за линией фронта. Эти «заградотряды» должны были дополнить существующие заградотряды — войска НКВД, задачей которых всегда была охрана тыла. Им было приказано убивать всех, кто отставал или пытался убежать.

Заказ №. 227 не публиковался до 1988 года, когда он был напечатан в рамках политики гласности или открытости. Спустя более сорока лет после окончания войны эта мера звучала жестоко по отношению к людям, воспитанным на романтической эпопее советской победы. Поколение, выросшее за десятилетия мира, возмутилось отсутствием жалости в старом государстве. Но в 1942 году большинство солдат признали бы указ повторением действующих правил. Дезертиры и трусы всегда стояли в очереди за пулей, с трибуналом или без него. С 1941, их семьи тоже пострадали от позора. Как пощечина, новый приказ должен был напомнить мужчинам, призвать их к ответу. И их ответом часто было облегчение. «Это был необходимый и важный шаг, — сказал мне Лев Львович. «Мы все знали, где мы стояли после того, как услышали это. И нам всем — это правда — стало лучше. Да, нам стало лучше». «Мы ознакомились с приказом Сталина №. 227», — записал Москвин в своем дневнике 22 августа. «Он открыто признает катастрофическую ситуацию на юге. В голове одна мысль: кто в этом виноват? Вчера нам рассказали о падении Майкопа, сегодня Краснодара. Парни из политинформации продолжают спрашивать, нет ли во всем этом предательства. Я тоже так думаю. Но по крайней мере Сталин на нашей стороне! . . . Так что ни шагу назад! Это своевременно и справедливо».

Южнее, где происходило ненавистное Москвину отступление, известие о приказе леденило кровь подавленных, усталых людей. «Когда командир дивизии читал, — писал военный корреспондент, — народ стоял неподвижно. Это заставило нашу кожу покрыться мурашками». Одно дело настаивать на жертве, и совсем другое — приносить ее. Но даже тогда все, что слышали мужчины, было повторением знакомых правил. Немногие солдаты на этом этапе войны не слышали или не видели хотя бы одну суммарную казнь, когда отстающего или дезертира отводили в сторону и расстреливали без размышлений и угрызений совести. Цифры установить трудно, так как трибуналы привлекались редко. По оценкам, около 158 000 человек были официально приговорены к казни во время войны. Но в эту цифру не входят тысячи, чьи жизни оборвались в придорожной пыли, потрясенные и разбитые призывники, расстрелянные как «предатели Родины»; и не включает в себя тысячи других расстрелянных за отступление — или даже за то, что казалось отступающим — по мере того, как надвигалась битва. Считается, что в Сталинграде за несколько недель было расстреляно до 13 500 человек.

«Мы расстреляли тех, кто пытался себя изувечить», — сказал военный юрист. «Они ничего не стоили, и если мы отправили их в тюрьму, мы только дали им то, что они хотели». Было полезно иметь лучшее применение для трудоспособных мужчин — это было реальным результатом приказа Сталина. Скопированные с немецких частей, которые Советы наблюдали в 1941 году, первые штрафные батальоны были готовы как раз к Сталинграду. Хотя большинство заданий на этой войне были опасными, в штрафных отрядах они были жалкими, в одном шаге от собачьей смерти, ожидавшей дезертиров и жуликов. «Мы думали, что это будет лучше, чем лагерь для военнопленных, — объяснил переживший штрафной батальон Иван Горин. «В то время мы не понимали, что это был просто смертный приговор». Штрафные батальоны, в которых в итоге служило не менее 422 700 человек, были заброшенными, смертоносными, душегубными. Но не могло быть нигде солдата, который сомневался, что в этой армии, в любой роли его жизнь стоит дешево.

Несмотря на то, что приказ Сталина формализовал существующие правила, процесс его выполнения обнажил фундаментальную проблему менталитетов. В самом деле, то, как его восприняли во многих кругах, было симптомом той самой слабости, которую оно должно было исцелить. Люди, воспитанные в культуре доносов и показательных процессов, привыкли обвинять других, когда случается беда. Для советских войск было естественным услышать слова Сталина как еще один шаг против идентифицируемых — и других — антисоветских или немужественных меньшинств. К новому лозунгу относились, по крайней мере поначалу, как к любой другой зловещей атаке на внутренних врагов. Политруки зачитывали приказ своим людям, но вели себя, как заметили некоторые инспекторы, так, как будто он «относился исключительно к солдатам на фронте. . . . Небрежность и самодовольство являются правилом. . . офицеров и политработников. . . либерально относиться к нарушениям дисциплины, таким как пьянство, дезертирство и членовредительство». Теплые летние ночи, казалось, поощряли вялость. В августе, через месяц после приказа Сталина, количество нарушений дисциплины продолжало увеличиваться.

Обязательное повторение превратило слова лидера в клише. Новые инструкции, однажды проигнорированные, могут показаться такими же несвежими, если не такими безобидными, как приказы есть больше моркови или проявлять бдительность в отношении вшей. Сообщение вдалбливалось в голову каждого солдата неделями. Какой-то мошенник в Москве сочинил страницы абсурдных стихов, чтобы впихнуть их домой. Неэлегантный в первую очередь, он ничего не теряет в переводе. «Ни шагу назад!» он гремит. «Выполнить военный заказ — дело чести. Всем, кто колеблется, смерть на месте. Среди нас нет места трусам». Группы солдат, уставшие от правительственной лжи, всегда быстро обнаруживали лицемерие, и той осенью они наблюдали, как их командиры уклоняются от новых правил.

Немногие офицеры стремились оставить лучших бойцов для службы в блокпостах. Они были в поле слишком долго; они знали цену человеку, хорошо обращающемуся с оружием. Итак, новые формирования были набиты людьми, которые не умели воевать, в том числе инвалидами, простодушными и, конечно же, особыми друзьями офицеров. Вместо того, чтобы целиться из винтовок в спины, в обязанности этих людей вскоре входила чистка униформы персонала или уборка уборных. В октябре 1942 года от идеи создания регулярных блокирующих частей на фронте (в отличие от автономных сил НКВД) потихоньку отказались.

Тем временем на юге продолжалось отступление, спровоцировавшее приказ в июле. На пути к Кавказу немецкие войска взяли еще восемьсот километров советской земли. Защита своей каспийской нефти той осенью стоила Красной Армии еще 200 000 жизней. Еще в сентябре армейские инспекторы отмечали, что «военная дисциплина низкая, а приказа нет. 227 выполняется не всеми солдатами и офицерами». Той осенью судьбу Красной Армии изменило не простое принуждение. Вместо этого, даже в разгар своего кризиса, солдаты, похоже, нашли новую решимость. Словно само отчаяние — или, скорее, усилие последнего противостояния — могло вывести людей из оцепенения поражения. Их новое настроение было связано с зарождающимся чувством профессионализма, осознанием мастерства и компетентности, которые начали поощрять лидеры. Годами сталинский режим пас людей как овец, презирая индивидуальность и наказывая инициативу. Теперь, медленно, даже неохотно, оно стало руководить появлением корпуса способных, уверенных в себе бойцов. Процесс занял бы месяцы и набирал обороты в1943. Но ярость и ненависть наконец перешли в ясные, холодные планы.

Выдержки из Ивановской войны: жизнь и смерть в Красной Армии, 1939-1945  Кэтрин Мерридейл.

Copyright © 2006 автора и перепечатано с разрешения Picador, выходных данных компании Henry Holt and Company, LLC.

КЭТРИН МЕРРИДЕЙЛ — автор получившего признание критиков романа «Каменная ночь» , лауреата британской премии Хайнемана в области литературы и Иван Война . Профессор современной истории в Лондонском университете, она также пишет для London Review of Books , New Statesman и The Independent , а также регулярно представляет материалы по истории для BBC.

Теги: Сталин, ВОВ

Ни шагу назад — семнадцать мгновений советской истории

Враг подает на фронт все новые и новые ресурсы, и, не обращая внимания на потери, идет дальше, проникает вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и грабит наши города и села, насилует, убивает и грабит советских людей. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге России, у ворот Северного Кавказа. Немецкие захватчики идут к Сталинграду, к Волге и хотят во что бы то ни стало захватить Кубань и Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Некоторые части Южного фронта вслед за паникерами без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы оставили Ростов и Новочеркасск, покрыв тем самым свои знамена позором.

Народ нашей страны, с любовью и уважением относящийся к Красной Армии, сейчас начинает разочаровываться в ней, терять веру в Красную Армию, и многие из них проклинают Армию за то, что она бежала на восток и оставила населения под немецким игом.

Некоторые неразумные люди на фронте утешают себя доводами, что мы можем продолжать отступление на восток, так как у нас огромные территории, много земли, много людей и что хлеба у нас всегда будет в достатке. Этими доводами они пытаются оправдать свое позорное поведение на фронте. Но все эти доводы полностью ложны, сфальсифицированы и работают на наших врагов.

Каждый командир, каждый солдат и политрук должен понимать, что наши ресурсы не безграничны. Территория Советского Союза — это не глушь, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, захваченная врагом и которую враг жаждет захватить, — это хлеб и другие ресурсы для армии и гражданского населения, железо и топливо для промышленности, фабрики и заводы, снабжающие армию техникой и боеприпасами; это тоже железная дорога. С потерей Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донецкого бассейна и других областей мы потеряли огромные территории, а значит, потеряли много людей, хлеба, металлов, фабрик и заводов. У нас больше нет превосходства над врагом в людских ресурсах и в снабжении хлебом. Продолжение отступления означает уничтожить нас, а также нашу Родину. Каждый новый клочок территории, который мы оставляем врагу, усилит нашего врага и ослабит нас, нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому мы должны искоренить разговоры о том, что мы можем отступать без конца, что у нас много территории, что наша страна велика и богата, что у нас много населения и у нас всегда будет достаточно хлеба. Эти разговоры лживы и вредны, так как они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если мы не перестанем отступать, мы останемся без хлеба, без топлива, без металлов, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Вывод: пора прекращать отступление. Ни шагу назад! Это должно быть нашим лозунгом с этого момента.

Нам нужно защищать каждый опорный пункт, каждый метр советской земли упорно, до последней капли крови, захватывать каждый клочок нашей земли и защищать ее, пока это возможно. Наша Родина переживает тяжелые времена. Мы должны остановиться, а затем отбросить назад и уничтожить врага, чего бы нам это ни стоило. Немцы не так сильны, как говорят паникёры. Они напрягают свои силы до предела. Выдержать их удар сейчас — значит обеспечить победу в будущем.

Можем ли мы встать и отбросить врага на запад? Да, можем, так как наши заводы и фабрики в тылу прекрасно работают и снабжают нашу армию все большим количеством танков, самолетов, артиллерии и минометов.

Так чего же нам не хватает? У нас нет порядка и дисциплины в ротах, полках и дивизиях, в танковых частях, в эскадрильях ВВС. Это наш главный недостаток. Мы должны ввести в нашей армии строжайший порядок и крепкую дисциплину, если мы хотим спасти положение и защитить нашу Родину.

Мы больше не можем терпеть командиров, комиссаров и замполитов, чьи подразделения покидают оборону по своему желанию. Мы больше не можем мириться с тем, что командиры, комиссары и политруки позволяют нескольким трусам заправлять балом на поле боя, что паникёры при отступлении уносят других солдат и открывают дорогу врагу. Паникёров и трусов уничтожать на месте.

Отныне железный закон дисциплины для каждого офицера, солдата, политрука должен быть – ни шагу назад без приказа вышестоящего командования. Командиры рот, батальонов, полков и дивизий, а также комиссары и политработники соответствующих рангов, отступающие без приказа сверху, являются изменниками Родины. К ним следует относиться как к предателям Родины. Это призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ — значит защитить нашу страну, спасти нашу Родину, уничтожить и победить ненавистного врага.

После зимнего отступления под натиском Красной Армии, когда боевой дух и дисциплина в немецких войсках упали, немцы предприняли ряд жестких мер, приведших к довольно неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот, состоящих из солдат, нарушивших дисциплину из-за трусости или нестабильности; они разместили их на самых опасных участках фронта и приказали им искупать свои грехи кровью. В дальнейшем они сформировали около десяти штрафных батальонов из офицеров, нарушивших дисциплину из-за трусости и неустойчивости, лишили их наград и поставили на еще более опасных участках фронта и приказали им искупать свои грехи кровью. Наконец, немцы сформировали специальные гвардейские отряды и разместили их в тылу неустойчивых дивизий и приказали им расстреливать паникеров на месте, если они попытаются оставить свои оборонительные позиции без приказа или если они попытаются сдаться. Как известно, эти меры оказались эффективными, и теперь немецкие войска сражаются лучше, чем зимой. Что мы имеем здесь, так это то, что немецкие войска обладают хорошей дисциплиной, хотя у них нет возвышенной миссии защиты Родины, а есть только одна цель – завоевать чужую землю. Наши войска, имея своей миссией защиту оскверненной Родины, не имеют этой дисциплины и потому терпят поражение.

Разве мы не должны усвоить этот урок у нашего врага, как наши предки научились у своих врагов в прошлом и победили своих врагов? Я думаю, что мы должны.

Верховному Главнокомандованию Красной Армии Приказы:

1. Военным Советам фронтов и в первую очередь командующим фронтами:

а) При всех обстоятельствах решительно искоренять в войсках отступнические настроения и железной рукой пресекать пропаганду что мы можем и должны продолжать отступление на восток, и это отступление не будет нам вредно;

б) Во всех случаях отстранить от должностей и направить в Ставку для судебного разбирательства тех командующих армиями, которые допустили отход своих войск по своему желанию, без санкции командования фронта;

в) Сформировать в пределах каждого фронта от 1 до 3 (в зависимости от обстановки) штрафных батальонов (800 человек личного состава), куда следует направить командиров, старших командиров и политработников соответствующих званий всех родов войск, нарушивших дисциплину из-за трусости или неустойчивости. быть отправлены. Эти батальоны нужно поставить на наиболее трудные участки фронта, дав им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и в первую очередь командующим армиями следует:

а) Во всех случаях отстранить от должностей командующих и комиссаров корпусов и армий, допустивших самовольный отход своих войск без разрешения командования армией, и направить их в Военные советы фронтов для военного трибунала;

б) Сформировать от 3 до 5 хорошо вооруженных гвардейских отрядов, разместить их в тылу неустойчивых дивизий и обязать расстреливать паникеров и трусов на месте в случае паники и хаотического отступления, тем самым давая верным солдатам возможность совершать их долг перед Родиной;

в) Формировать от 5 до 10 (в зависимости от ситуации) штрафные роты, куда следует направить солдат и сержантов, нарушивших дисциплину из-за трусости или нестабильности. Эти части должны быть развернуты на самых сложных участках фронта, тем самым дав возможность своим воинам искупить кровью свои преступления против Родины.