Ломаем стереотипы. 4 заблуждения при оценке качества текста — SEO на vc.ru

О, сколько заблуждений живет, цветет и пускает корни в головах заказчиков и редакторов! Под эти заблуждения даже создаются целые курсы и готовится массивная теоретическая база. Но это все легко разбивается о суровую действительность, точнее о реальную поисковую выдачу. И в этой статье я вам покажу брызги от крушения этих стереотипов.

2232
просмотров

Во время работы над предыдущим текстом о том, как найти копирайтера, я просмотрел объявления от компаний по поиску копирайтера. Чего только не требуют от него: и быть на связи 24 на 7, и владеть абсолютной грамотностью. Такое впечатление, что ищут не обычного человека, а супергероя. Прям как Питер Паркер: то он в газете работает, то летает по городу и всех спасет.

Беда в том, что всю эту ненужную ересь заказчики и работодатели копируют друг у друга и приумножают, думая, что чем больше требований вывалить, тем более мощные копирайтеры пройдут отбор. Все наоборот. Новички рыдают в соцсетях и на форумах о том, как сложно подогнать текст под десяток требований: уменьшаешь спамность – растет водность и наоборот. Опытные сразу обходят стороной такие заказы.

Ну что же, приступим к сладенькому, т. е. к ломке стереотипов.

1. Длина текста

Искренне не понимаю, как может существовать такое понятие в ТЗ как длина текста. Как быть, если копирайтер не вписался в лимит? Просто выбрасываем лишние детали и едем дальше на машине без двери, бензобака и сидений?

А если не допрыгнул до нужной отметки? Лить воду, рассуждая на тему «таксисты – это такие люди как все, только таксисты, которые работают в такси и являются таксистами»?

Есть замечательная сказка про прокрустово ложе, где тех, кто покороче, растягивали, а тем, кто подлиннее, отрубали ноги. Вот так же примерно и выглядит требование к длине текста: или рубим, или льем воду.
Возможно, ограничивая количество символов, заказчик стремится сэкономить. Но тогда в чем смысл этой экономии, если текст гарантировано не будет иметь релевантности и хороших поведенческих. Лучше написать одну хорошую статью и войти в топ выдачи, чем две в качестве декора для сайта.

Вот как мы описываем в инструкции требование к длине текста.
«Длина текста не лимитирована, главное – раскрытие темы. Статья может быть и 2, и 10 тыс. символов. Главное – содержательность. Тема должна быть раскрыта на 100%, чтобы человек получил ответы на все вопросы и не вернулся в поиск».

Вот вам пример из топа. Наша статья на первом месте при длине более 11 тыс. символов.

А вот по другому запросу наш текст тоже на первом месте с 3,5 тыс. символов, т. е. в три раза меньшей предыдущей.

Да, есть зависимость между длиной текста и позицией в поиске. Но это не причина, а следствие: чтобы развернуто и без воды ответить на вопрос пользователя, обычно требуется примерно одинаковое количество символов. И в каждом конкретном запросе средняя длина текстов в топе будет разной.

2. Абсолютная грамотность

У меня есть только одно объяснение возникновения этого пункта – желание сэкономить на редактуре. Автор по своему профилю – творец, редактор – разрушитель. Именно в такой связке, уравновешивая друг друга, и работают эти две ипостаси. Если вы ищете человека с абсолютной грамотностью, то вы ищете редактора, который сможет максимум отрерайтить текст.

Никто же не ищет бегуна-боксера, все понимают, что это разные навыки. Никто не ищет бармена-программиста или слесаря-ложкаря. Так почему вы ищете криэйтора и критика в одном человеке?

Автор должен просто писать грамотно и не более.

3. Спамность, плотность ключевиков и прочее

Все эти замерители спамности, воды, тошноты, по Тургеневу, по Чехову и Пушкину вообще не работают. И здесь вы не должны мне верить на слово: просто откройте топ поисковой выдачи и проверьте тексты через разные проверялки. Больше половины текстов просто не пройдут их.

Вот, например, наша статья в топ-1 с «ужасной» спамностью в 66%.

Хорошо, что у нас не внедрены эти метрики и статья вошла в индекс без кастрации.

Год назад был забавный случай. Клиент уже на ходу, когда тексты были написаны, заявил, что, мол, у нас неправильные тексты, и надо спамность уменьшить до 40%. На дорогом курсе по SEO серьезные дяди учили, что достаточно 50, но мы не хотим рисковать, так что сделайте нам 40%. Призывы к логике и примеры из топа не изменили ситуацию.

Я решил все же проявить клиентоориентированность и взялся довести начатое до конца. В итоге в тексте про черную икру, где был переспам, конечно же, по слову «черный», мы описали ее цвет как «темный», а Черное море, стало просто морем. Текст выглядел так, будто мы играем в игру «Пойми меня». Естественно, желание продолжать сотрудничество сразу исчезло у обеих сторон.

Обратная сторона медали – требование по «плотности ключевиков». Еще жестче – «точное вхождение ключевиков». Поисковики уже лет 10 понимают синонимы и склонения, а люди все еще шлют по инерции копирайтерам сотни фраз, которые надо точно внедрить в текст. Эта инерция настолько сильна, что даже фильтр от Яндекса «Баден-Баден» не может их остановить.

Да у Яндекса тоже есть чувство юмора. 

Вообще все эти автоматические проверялки в большинстве своем – одна сплошная афера. На разных SEO-курсах, чтобы хоть что-то дать за деньги слушателям, пичкают их этими точнейшими циферками. Ведь дать циферки проще, чем учить разбираться в тексте. Затем эти циферки с радостью принимают менеджеры, циферками ведь удобнее апеллировать, чем чем-то абстрактным типа «информативность текста», «стилистика» и «соответствие текста интенту пользователя». Проверялки удобнее, тем более все же ими пользуются, почему бы и нам не использовать?

И вот даже Мэтт Катс прямым текстом говорит о бесполезности этих сервисов.

Мы должны противостоять подобным вещам. Мы бы очень хотели, чтобы владельцы сайтов перестали задумываться над плотностью ключевых слов.

Она зависит от многих факторов: от региона, от того, какова плотность слов у других сайтов в вашей тематике, и т. д. Универсального рецепта нет и быть не может.

Если вам говорят о том, что есть универсальная плотность ключевых слов, будьте осторожны, потому что вам могут попытаться продать какую-либо программу для определения оптимальной плотности и т. д.

Мэтт Катс, Работал главой команды Google по борьбе с поисковым спамом

Но кто такой Мэтт Катс и кто такой Google, если ты заплатил пару тысяч долларов и теперь должен признать, что тебя обманули? Нет, надо и дальше внедрять эти циферки, тем более это удобно: не надо читать, вникать и проч., просто прогнал текст и сразу понятно, кто хороший автор, а кто редиска необразованная.

4. 100% уникальность

Вот мы и подошли к святая святых практически любого требования к тексту. Уникальный контент – это то, что ищут все заказчики в первую очередь, на него молятся авторы и ждут результата как фигуристы после выступления. Существует миф, что топ можно получить только уникальным контентом, и чем выше уникальность, тем больше шансов получить топ. Уникальности должно быть много: 100, 200, 300%!

Но как вам вот такой ответ поддержки Яндекса? Я общался с ними лет пять назад по вопросу уникальности, когда сайт-копия встал выше оригинального сайта.

Прямо чувствую, как рушится ваша система ценностей, выстроенная годами. Если уникальность не важна, получается, вообще нет метрик для текста? Это же хаос!

А еще вы знали, что поисковики оценивают уникальность по смыслу и структуре текста, а не простым сравниванием слов, как все онлайн-сервисы? Т. е. 100% уникальный текст, который отрерайтили, в понимании поисковика будет копией. Тексты, скачанные с веб-архива, по сути, снятые галоши с умерших сайтов, и которые любая биржа примет как 100% уникальный, для поисковика будет копипастом. Да, Яндекс он такой – все помнит.

Старый трастовый сайт вообще может стащить статью с молодого сайта и поисковик поставит ее выше оригинала в выдаче. Ну, просто уникальность – лишь один их факторов ранжирования и, судя по всему, не самый важный. Хотя, зачем я это повторяю, выше на скрине поддержка Яндекса четко расписала, что они думают об уникальности текста и где они ее вертели.

Но уникальность все-таки нужна, особенно для молодых сайтов. Вопрос только в том, как ее правильно достичь и измерить. Мы достигаем уникальности созданием уникальной структуры. Автор не может написать текст по нашему техзаданию, взяв один источник, понадобится минимум три. Нельзя просто отрерайтить текст, так как по нашему техзаданию можно написать только уникальный (относительно) текст.

Онлайн-проверялки, правда, здесь тоже пригодятся, и мы их используем. Но не для того, чтобы дотянуть процентики, а чтобы упредить желание автора сачкануть и взять удачное предложение целиком в новый текст.

Зачем текст

Просто ответьте: для кого вы пишете текст? Для человека? Тогда пусть его проверяет тоже человек. Даже поисковики, имея несравненно более продвинутые алгоритмы и огромный массив данных, вынуждены содержать армию асессоров, которые вручную оценивают сайты и ставят им оценки. Так почему же все решили, что простенькие онлайн-сервисы, которые по сути являются калькуляторами, способны оценить качество текста?

Онлайн-сервисы это всего лишь инструменты, которые могут подсчитать, сравнить, найти. Любая цифра имеет значение только в контексте конкретной ситуации. Без контекста цифра – это просто цифра.

Как же жить без метрик? Просто повернитесь лицом к читателю и создавайте тексты для него. Мы не внедряем метрики в свою работу. Когда мы собираем статистику поисковых запросов, мы задаемся вопросом: а что же имел в виду пользователь, в чем его интент? Наша работа с циферками заканчивается на этапе сбора семантики.

Когда мы пишем тексты, то думаем о том, как донести информацию читателю в удобном виде без воды. Затем редактор проверяет текст на человечность. В итоге статьи читают, у них хорошие поведенческие и роботы, видя это, тоже благосклонно ставят их в топ выдачи. Именно человек – цель вашего контента, а не роботы. Надо просто принять это как аксиому.

Так что растите хороших авторов и редакторов, обучайте их и по-человечески оценивайте их труд. Тогда и тексты станут ближе к людям по содержанию и по месту в поисковой выдаче.

«ЛОМАЕМ СТЕРЕОТИПЫ!»

Загадочная аббревиатура ФИСИИ расшифровывается непросто: Факультет исторического и современного исполнительского искусства — заповедная территория в Московской консерватории, уникальный, не имеющий аналогов пример в российском художественном образовании. Здесь выращивают питомцев особой породы — музыкантов, которые способны переноситься на «машине времени» в самые разные эпохи, моделируя исполнительские стили времён Баха, Моцарта, Шуберта, Кейджа. Для них барокко столь же современно, что и авангард, и наоборот.

«Нынешний всплеск интереса к барочной музыке, вообще к старой музыке — это всплеск современной культуры, когда нехватка современного ресурса или исчерпанность классическо-романтической музыки вынуждает искать что-то новое в прошлом, — размышляет один из основателей ФИСИИ, народный артист России, профессор Алексей Любимов.  — Считаю, мы достигли огромнейших успехов: создали школу музыкантов очень высокого профессионального уровня, прежде всего, на клавесине и исторических фортепиано, траверс-флейте, скрипке и виолончели. Они стали победителями крупнейших международных конкурсов исполнителей на барочных инструментах».

Свой юбилейный фестиваль к 20-летию основания фисиишники назвали «Ломаем стереотипы», и это не бравада. Они смогли преодолеть суждения скептиков, считавших прогресс в искусстве необратимым и непререкаемым. Теперь исполнять фуги Баха на клавесине или сонаты Бетховена на хаммерклавире — признак «хорошего тона», востребованность выпускников факультета бесспорна, поскольку каждый — «штучный товар», разбирающийся не только в практике, но и в тонкостях истории и теории старинного исполнительства.

Три концерта, разумеется, не вмещают и доли того многоцветья творческих сил: тут задача изящнее — «зацепить» слушателя нетривиальным месседжем. 16 июня фестиваль откроется не помпезным парадом, а эфемерным клавесинным дуэтом «A&A». Анна Кискачи и Анастасия Антонова сыграют танцевальные пьесы в переложении для клавесина в 4 руки и двух клавесинов — от Пёрселла до Сен-Санса. 23 июня — транскрипции и оригиналы сочинений Доуленда, Шопена, Франка, которые приготовили Александр Браже (фортепиано), Алексей Стрельников (скрипка), Виталий Гребенников (вокал). Наконец 29 июня — самая эпатажная программа. «Американские горки», музыка для пианолы, рояля вплоть до подготовленного фортепиано, где объединятся мультиинструменталисты Алексей Любимов, Пётр Айду и Александр Зенин (пианола).

«Роль музыки меняется, — считает Алексей Любимов. — Выплескиваясь из неслышного и невидимого общего музыкального космоса, в котором она коренится, музыка принимает разные формы. Сначала это музыка традиционных культур, связанных с отправлением религиозных ритуалов. Там она играет роль связующего звена между человеческой душой и той сферой, куда эта душа должна стремиться. Музыка в этом смысле — даже уже не музыка в нашем понимании, это носитель духовного пути. Превращаясь в ходе истории в формы, отделенные от ритуальности, становясь искусством, она оказывается языком, который люди используют, говоря не только о божественном; они стремятся понять музыку саму по себе».

Информация предоставлена пресс-службой Московской консерватории

УВКПЧ | Гендерные стереотипы

 Гендерный стереотип – это обобщенное мнение или предвзятое мнение об атрибутах или характеристиках или ролях, которыми обладают или должны обладать или выполнять женщины и мужчины. Гендерный стереотип вреден, когда он ограничивает возможности женщин и мужчин. развивать свои личные способности, заниматься профессиональной карьерой и/или делать выбор в отношении своей жизни.

Являясь откровенно враждебными (например, «женщины иррациональны») или кажущимися безобидными («женщины воспитывают»), вредные стереотипы увековечивают неравенство. Например, традиционное представление о женщинах как о воспитателях означает, что обязанности по уходу за детьми часто ложатся исключительно на женщин.

Кроме того, гендерные стереотипы, смешанные и пересекающиеся с другими стереотипами, оказывают несоразмерно негативное воздействие на определенные группы женщин, такие как женщины из меньшинств или коренных народов, женщины с ограниченными возможностями, женщины из низших каст или с более низким экономическим статусом, женщины-мигранты, и т. д. 

Гендерные стереотипы относятся к практике приписывания отдельной женщине или мужчине определенных атрибутов, характеристик или ролей только на основании ее или его принадлежности к социальной группе женщин или мужчин. Гендерные стереотипы неправомерны, если они приводят к нарушению или нарушениям прав человека и основных свобод.

Примеры включают:

• Отсутствие уголовной ответственности за супружеское изнасилование, считая женщин сексуальной собственностью мужчин; и
• Неспособность расследовать, привлечь к ответственности и вынести приговор за сексуальное насилие в отношении женщин, полагая, что жертвы сексуального насилия согласились на половые акты, поскольку они не одевались и вели себя «скромно».

Неправильные гендерные стереотипы часто являются причиной дискриминации женщин. Это фактор, способствующий нарушению широкого круга прав, таких как право на здоровье, достаточный жизненный уровень, образование, брак и семейные отношения, труд, свобода выражения мнений, свобода передвижения, участие и представительство в политической жизни, эффективные средства правовой защиты, и свобода от гендерного насилия.

Запрещение гендерных стереотипов и гендерных стереотипов

Два международных договора по правам человека содержат прямые обязательства  относительно вредных стереотипов и неправомерных стереотипов.

Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин

Статья 5 :

Государства-участники принимают все надлежащие меры… для изменения социальных и культурных моделей поведения мужчин и женщин с целью добиваться устранения предрассудков, обычаев и всех других обычаев, основанных на идее неполноценности или превосходства одного из полов или на стереотипных ролях мужчин и женщин;

Конвенция о правах инвалидов

Статья 8(1)(b):

инвалидов, в том числе по полу и возрасту, во всех сферах жизни.

Права на недискриминацию и равенство, закрепленные в других международных договорах по правам человека, таких как Пакт об экономических, социальных и культурных правах и Конвенция о правах ребенка, также толкуются как включающие дискриминацию и неравенство, которые основаны на стереотипах, в том числе гендерных.

Связанные публикации, исследования, отчеты и документы

Гендерные стереотипы и судебная система: Руководство для семинаров (2020)
PDF: английский
Соответствующие учебные материалы: английский

Руководство для судебных органов по гендерным стереотипам и международным стандартам в области прав женщин, Uruguay (2020)
PDF: Español

Руководство для прокуратуры по гендерным стереотипам и международным стандартам в области прав женщин, Uruguay (2020)
PDF: Español

Роль судебных органов в борьбе со стереотипами в делах о сексуальном и репродуктивном здоровье и правах – обзор прецедентного права (2017)
PDF: английский | Español

Одна страница: Гендерные стереотипы и стереотипы и права женщин (2014 г. )
PDF: английский

Устранение судебных стереотипов: равный доступ к правосудию для женщин в случаях гендерного насилия (2014 г.)
Слово: английский

По заказу УВКПЧ отчет: Гендерные стереотипы как нарушение прав человека (2013 г.)
Слово: английский

Внешние ссылки*

Совет Европы

Альянс нестереотипов

*Примечание: ООН по правам человека не несет ответственности за содержание внешних ссылок.

Разрушение стереотипа: модели мозга не являются универсальными

Машинное обучение помогло ученым понять, как мозг формирует сложные человеческие характеристики, раскрывая закономерности мозговой активности, связанные с таким поведением, как рабочая память, такие черты, как импульсивность и такие расстройства, как депрессия. И с помощью этих инструментов ученые могут создавать модели этих отношений, которые затем теоретически можно использовать для прогнозирования поведения и здоровья людей.

Но это работает, только если модели представляют всех, а предыдущие исследования показали, что это не так; для любой модели есть люди, которым модель просто не подходит.

В исследовании, опубликованном 24 августа в журнале Nature, исследователи из Йельского университета изучили, кого эти модели склонны терпеть неудачу, почему это происходит и что с этим можно сделать.

Чтобы модели были максимально полезными, они должны применяться к любому конкретному человеку, говорит Эбигейл Грин, доктор медицинских наук. студент Йельской школы медицины и ведущий автор исследования.

«Если мы хотим перенести такую ​​работу, например, в клиническое приложение, нам нужно убедиться, что модель применима к пациенту, сидящему перед нами», — сказала она.

Грин и ее коллеги интересуются, как модели могут обеспечить более точную психиатрическую характеристику, которую, по их мнению, можно получить двумя способами. Во-первых, это лучшая категоризация групп пациентов. Диагноз шизофрении, например, включает в себя множество симптомов, и он может выглядеть очень по-разному от человека к человеку. Более глубокое понимание нейронных основ шизофрении, включая ее симптомы и подкатегории, могло бы позволить исследователям более точно группировать пациентов.

Во-вторых, есть такие черты, как импульсивность, общие для разных диагнозов. Понимание нейронной основы импульсивности может помочь клиницистам более эффективно бороться с этим симптомом, независимо от диагноза заболевания, к которому он привязан.

«И оба достижения повлияют на эффективность лечения», — сказал Грин. «Чем лучше мы сможем понять эти подгруппы людей, которые могут иметь или не иметь одинаковые диагнозы, тем лучше мы сможем адаптировать для них лечение».

Но сначала модели должны быть общедоступными, сказала она.

Чтобы понять, почему модель не работает, Грин и ее коллеги сначала обучили модели, которые могли использовать закономерности мозговой активности, чтобы предсказать, насколько хорошо человек наберет баллы в различных когнитивных тестах. При тестировании модели правильно предсказали, насколько хорошо наберут большинство человек. Но для некоторых людей они были неверны, ошибочно предсказывая, что люди получат плохие оценки, хотя на самом деле они набрали хорошие, и наоборот.

Затем исследовательская группа посмотрела, кого модели не смогли правильно классифицировать.

«Мы обнаружили постоянство — одни и те же люди неправильно классифицировались в разных задачах и в разных анализах, — сказал Грин. «И люди, неправильно классифицированные в одном наборе данных, имели что-то общее с теми, кто был неправильно классифицирован в другом наборе данных. Так что в неправильной классификации действительно было что-то значимое».

Затем они попытались выяснить, можно ли объяснить подобные ошибочные классификации различиями в мозге этих людей. Но устойчивых различий не было. Вместо этого они обнаружили, что неправильная классификация была связана с социально-демографическими факторами, такими как возраст и образование, и клиническими факторами, такими как тяжесть симптомов.

В конце концов они пришли к выводу, что модели отражают не только когнитивные способности. Вместо этого они отражали более сложные «профили» — своего рода коллажи когнитивных способностей и различных социально-демографических и клинических факторов, объяснил Грин.

— И модели подвели всех, кто не соответствовал этому стереотипному профилю, — сказала она.

Например, модели, использованные в исследовании, связывали более высокий уровень образования с более высокими баллами по когнитивным тестам. Любые люди с низким уровнем образования, которые набрали высокие баллы, не соответствовали профилю модели, и поэтому им часто ошибочно предсказывали низкие баллы.

Сложность проблемы усугублялась тем, что у модели не было доступа к социально-демографической информации.

«Социодемографические переменные включены в результаты когнитивного теста, — объяснил Грин. По сути, предубеждения в том, как разрабатываются, проводятся, оцениваются и интерпретируются когнитивные тесты, могут просачиваться в получаемые результаты. И предвзятость является проблемой и в других областях; исследование показало, как предвзятость входных данных влияет на модели, используемые, например, в уголовном правосудии и здравоохранении.

«Таким образом, результаты тестов сами по себе представляют собой совокупность когнитивных способностей и других факторов, и модель предсказывает совокупность», — сказал Грин. Это означает, что исследователям нужно более тщательно подумать о том, что на самом деле измеряется данным тестом и, следовательно, о том, что предсказывает модель.

Авторы исследования дают несколько рекомендаций по смягчению проблемы. Они предполагают, что на этапе разработки исследования ученые должны использовать стратегии, которые минимизируют систематическую ошибку и максимизируют достоверность измерений, которые они используют. И после того, как исследователи соберут данные, они должны как можно чаще использовать статистические подходы, корректирующие оставшиеся стереотипные профили.

Принятие этих мер приведет к созданию моделей, которые лучше отражают изучаемый когнитивный конструкт, говорят исследователи. Но они отмечают, что полное устранение предвзятости маловероятно, поэтому это следует учитывать при интерпретации результатов модели. Кроме того, для некоторых измерений может оказаться, что необходимо несколько моделей.

«Наступит момент, когда вам просто понадобятся разные модели для разных групп людей», — сказал Тодд Констебл, профессор радиологии и биомедицинской визуализации Йельской школы медицины и старший автор исследования.