фантазии и реальность / Хабр

В голове современного образованного человека существует такая «пуля» как миф о том, что у него есть пять чувств и опциональное шестое – непостижимое.

Обычно в этот список пяти чувств включают зрение, слух, обоняние, осязание, вкус.

Отдельно выделяют из них зрение и слух и отмечают, что это главные поставщики информации в мозг. Так ли это? И что от нас скрывали долгие годы?

На самом деле чувств, отражающих объективную реальность у человека намного больше, и вы об этом давно догадываетесь.

Итак, попробуем составить расширенный список чувств и тех видов чувствительности, которые есть в нашем организме.

1. Зрение
2. Слух
3. Обоняние
4. Осязание
   • Двумерно-пространственное чувство
   • Дискриминационная чувствительность
   • Чувство давления на опору

5. Вкус
6. Суставно-мышечное чувство
7. Вибрационная чувствительность
8. Вестибулярный аппарат
   • Чувство равновесия
   • Ориентация головы относительно силы притяжения
   • Чувство ускорения

9. Болевая чувствительность
10. Температурная чувствительность

И это только те чувства, которые явно можно распознать сознательно! Далеко не полный спектр чувств, но достаточный для того, чтобы в пух и прах разбить миф о пяти чувствах.

Мало того, по мнению нашего организма, основным чувством, под обработку которого заточен наш мозг, является далеко не зрение. При сравнении суммарной толщины нервных волокон зрительного нерва с суммарной толщиной проводящих волокон глубокой чувствительности окажется, что зрительные нервы тоньше в, примерно, 2 раза.

Глубокая чувствительность (суставно-мышечное чувство, вибрационная чувствительность и чувство давления на опору) даёт в 4 раза больше информации (площадь поперечного сечения проводника пропорциональна квадрату толщины), чем широко распиаренная роль зрения!

Миф о пяти чувствах – тяжёлое наследие христианского мировоззрения, отделяющего бренное тело от духовной реальности. Игнорирование остальных чувств в нашей культуре приводит к широкому распространению нарушений осанки, хроническим мышечным зажимам и хроническим болям от неумения правильно использовать своё тело.

В силу воспитания, концентрируя своё внимание вовне (а «стандартные» 5 чувств относятся к реальности внешнего мира), мы отключаем сознательное восприятие внутренней реальности.

Чем чреват такой перекос?

Во-первых, поддержание качества движений и позы отдаётся на откуп автоматическим реакциям. Без сознательного контроля эти реакции обедняют репертуар движений, приводят к закреплению привычной позы и выражения лица. Со временем хронические мышечные зажимы приводят к появлению хронических болей. Обезболивающие препараты занимают первые позиции в списках наиболее популярных лекарств в аптеках. Доходит до афоризмов вроде: «Если тебе после 40 лет ничего не болит, то ты уже в раю»…

Во-вторых, человек отрывается от реальности происходящего здесь и сейчас. Тела нет в прошлом или будущем, оно находится только в настоящем. Сознательное внимание к процессам, происходящим в теле, создаёт якорь, позволяющий начать жить здесь и сейчас, там, где чувственная реальность создаёт максимум удовлетворения от жизни.

В-третьих, человек без якоря ощущения своего тела, плохо понимает свои внутренние потребности и часто идёт на поводу внешних влияний, навязываемых окружением. Достижение не своих целей приносит много разочарований и мало радости.

Вспомните наиболее радостные моменты своей жизни, и соотнесите с расширенным списком чувств. Вспомните восторг от каруселей и американских горок. Тающую негу от профессионального релаксирующего массажа. Внутреннюю собранность и эйфорию при ускорении мощной машины. Интерес и азарт при прыгании с камня на камень на берегу моря. Невесомость во время плавания. Контраст тепла и холода во время банных процедур…

Опираясь только на часть чувств, быть целостным человеком невозможно. Целостные люди такие же, как и все, просто они однажды смогли почувствовать что-то внутри себя.

Легко ли вернуть чувство себя? – Относительно легко, если ваши убеждения позволяют отвлечься от внешней реальности и заняться собой. Для начала попробуйте несколько минут в день обращать внимание на точки опоры тела, как тело меняет опору при движении, сидении, лежании.

P.S. Больше уроков на развитие глубоких видов чувствительности можно найти в моей серии статей на Гиктаймсе, посвящённых туннельным синдромам верхней конечности. Можно начать со второй статьи.

P.P.S. По поводу ссылки — она ведет на захабренную статью на Гиктаймсе о снятии напряжения с надплечий, 20К+ просмотров, 231 помещения в избранное. Метод проверен пользователями Гиктаймса на себе. Ни один пользователь при этом не пострадал.

Почему чувств на самом деле не пять? • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсАнтропология чувствАудиолекцииМатериалы

Стыд, температура, проприоцепция, ноцицепция и другие чувства, не входящие в классическую пятерку

Автор Мария Пироговская

Мы все знаем, что чувств у нас пять. Откуда мы это знаем? Из здравого смысла или из обыденного языка, который подсказывает нам выражение «шестое чувство» — то есть чувство, которого нет. Кто-то знает из похо­да в Эрмитаж с его малыми голландцами, на чьих картинах аллегорически изобража­ются зрение, слух, обоня­ние, осязание и вкус. А кто-то читал Аристо­теля:  в тракта­те «О душе» он рассуждал об ощущениях, которые отли­чают живот­ных и людей от остального живого мира. Первое отличие заключа­ется в чув­стве осязания; еще одной, особой формой осязания является вкус; со вкусом сходно обоня­ние — оно опосредо­вано водой или воз­духом; наконец, зрение и слух­ трактуют­ся как возможность воспринимать цвета и звуки. Для Аристо­теля зрение — самое важное из чувств, поскольку оно делает возможной фантазию и тем самым отделяет ощущение от мышле­ния, то есть животную душу от челове­че­ской. Так пять чувств стали осмысляться иерархически: наверху — зрение и слух, то есть интел­лектуаль­ные высшие чувства; внизу — живот­ные чувства: вкус, обоняние и осязание.

Еще вроде бы говорят о шестом чувстве. И еще есть чувство голода. А равно­весие (его еще называют проприоцеп­цией) — это чув­ство или нет? А болевой порог? А ощущение температуры? Картина оказывается весьма запутан­ной. Получается, что, помимо кано­ни­че­ских пяти чувств, о которых известно всем, есть еще какие-то, знания о которых принадлежат специалистам: медикам, неврологам и так далее.

Допустим, вы пришли в поликлинику к терапевту и начинаете ему рассказы­вать, чтó и где у вас болит, ноет, жжет и так далее. В какой-то момент врач понимает, что с вами происходит, и говорит: «Вот на это, пожалуйста, не обра­щайте внимания, эти ощущения вам и мне не важны, я не буду на них строить диагноз. А вот на этих ощуще­ниях, наоборот, давайте сосредото­чимся». Полу­ча­ется, что мы можем направ­лять свое внимание на какие-то сигналы своего тела и потом получен­ное знание переводить в слова. А другие телесные ощуще­ния мы, напротив, можем оставлять на периферии и жить с ними в фоновом режиме — так люди, например, привыкают к хронической боли.

У всех нас есть тела, и эти тела оснаще­ны особым чувственным аппаратом, который передает в мозг данные о состоянии внешней среды и самого тела. Кажется, что это епархия нейрофизиологов, неврологов или когнитивных исследователей. Но так ли это? Помимо собственно нейрофизио­логи­ческих сигналов, мы можем рассматривать чувствен­ное восприятие еще и как неко­торый культурный и социальный процесс. Социальные антропологи предла­гают рассматривать процесс чувствования или процесс ощущения как социа­льное явле­ние — подобно религии, родственным отно­ше­ниям или покупкам в магазине. Сенсор­ные данные незаметно для нас самих окрашены социаль­ными значениями. То, что и как мы чувству­ем, что выделяем как зна­чимое, а что игнорируем, влияет на отношения между людьми.

Например, в нейрофизиологии существует понятие шестого чувства. Это вовсе не интуиция в бытовом смысле, а ощущение собственного тела, его внутренний отклик от суставов, мышц, конечностей, их поло­жения и движения. Шестое чувство — проприоцепцию — в конце XIX века описал английский нейрофизио­лог Чарлз Шеррингтон, но попытки как-то назвать, обозначить внутреннее ощущение тела возникали гораздо раньше, еще в ренессанс­ной медицине. Это то, как мы ощущаем свое тело и его движения в пространстве, то есть суставно-мышечное чувство. Обычно мы не рефлексируем над этими ощуще­ниями и замечаем их, только если что-то пошло не так, — только тогда наше внима­ние фокусируется на этих ощущениях. Например, если по просьбе невролога нам надо стоять на одной ноге или закрыть глаза и вытянуть руки. Или если мы занима­емся танцами или йогой и специально учимся фокуси­ровать внима­ние на отклике тела (то, что в разных школах йоги называется «быть в теле»). В других, менее удачных случаях внимание будут привлекать поломки соответ­с­т­вующей сенсорной системы. Например, невролог Оливер Сакс в книге «Чело­­век, который принял жену за шляпу» описал случай полной утраты проприо­цепции: у его пациентки Кристины из-за полиневрита пропало ощу­щение собственного тела от макушки до пяток. В качестве компенсации она должна была пользоваться зрением и выстраивать все свои движения заново, обдумы­вая их после­довательность и следя за ними глазами. Из гиперправиль­ных и оттого странных движений и поз Кристины окружающим казалось, что с ней что-то не так: то ли пьяная, то ли еще что-то. Но понять и назвать это «не так» они не могли. Оказывается, сидеть на стуле, стоять, заходить в авто­бус — это очень сложные операции, которые мы совер­шаем бессознательно благодаря беспроблемно работающей проприо­цепции. Более того, мы совер­шаем их «как-то», то есть в соответствии с нормами телесного поведения, принятыми в нашем обществе.

Другое незамечаемое и редко проблема­тизируемое чувство — ощущение тепла и холода. Его еще называют термоцеп­цией. С осязанием из «большой пятерки чувств» оно не связано: за ощущение тепла и холода отвечают особые рецеп­торы в коже. Например, в разных культурах существуют разные наборы терминов, которыми выражаются градации температуры, и у нас есть пред­став­ления о приемлемой или неприемлемой температуре тела или дома. Скажем, мы умиляемся скандинавской культуре хюгге, но не отдаем себе отчет в том, что люди ходят дома в красивых вязаных свитерах с оленями потому, что в квар­тире приемлемой температурой счита­ется 16–18 градусов, а не при­вычные нам 20–24 (зато мы сразу заметим, если с привычной нам температу­рой что-то случится: поздно подключат паровое отопление или в середине октября внезапно можно будет ходить без куртки).

Какие-то следы иначе осмысленной термо­цепции можно обнаружить в языко­вых метафорах. Мы говорим о горячих и холодных людях — для нас эти мета­форы стерты, но когда-то они имели реальный медицин­ский смысл: в антич­ной медицине темпера­тура была присуща каждому из четырех темпера­ментов и считалась рабочей и постоян­ной характеристикой человече­ского тела. Сообразно температуре, горячим сангвиникам рекомендовались одни лекар­ства и продукты, а холодным меланхоли­кам — другие. Если же обра­щаться к более далекой от нас культуре, можно увидеть еще более затейливые способы включения термоцепции в социальные отношения. Например, у индейцев цоциль, которые живут в мексиканском штате Чьяпас, время и пространство обладают темпера­турными характеристиками. Согласно космологии цоциль, солнце создавало мир четыре раза и три раза разрушало с помощью кипящего дождя; солнце и солнечное тепло служат референт­ными точками для называ­ния времени суток, месяца и года, а разные точки пространства имеют разную темпера­туру; стороны света называются по силе жары и так далее.

Если вернуться к примеру с терапевтом, то можно сказать, что даже такое несомнен­ное чувство, как боль, может иметь совер­шенно разные социальные смыслы. Ощуще­ние боли (ноцицепция) есть у всех. На инди­видуальном уровне это ощущение может довольно сильно варьировать: это называют болевым порогом — у кого-то он высокий, у кого-то — низкий. На уровне социума раз­нообразия не меньше: одни виды боли могут не замечаться, другие поло­жено терпеть, к третьим относятся с большим вниманием. На ситуацию влияет и то, кто испытывает боль и кому на нее жалуются. Представьте себе ребенка в диа­логе с родителями, или молодого солдата в диалоге со старшими по званию, или пожилую женщину на приеме у терапевта: представления о том, что такое боль, в каждой из этих ситуаций будут разными. А если перейти на уровень сравнения культур между собой, то контраст будет еще более сильным. Напри­мер, американские медицинские антропологи обнаружили, что довольно сложно измерить уровень боли. Инструмент, который используется для изме­рения, — визуально-аналоговая шкала, которая состоит из условных гримас и цифр от 1 до 10: чем сильнее гримаса, тем больше цифра и тем большую боль человек испытывает. Визуально-аналоговая шкала предпола­гает универсаль­ный характер боли — однако выясняется, что на оценку сильно влияют социаль­­ные характе­ристики пациента и сама коммуника­тивная ситуация (разговор с врачом или парамедиками).

В одном исследовании сравнивали восприятие боли у рожениц из Бельгии и Нидерландов. У этих стран общий язык, похожие политические системы и среда обитания. Однако отношение к родовой боли и обезболиванию оказа­лось разным — до такой степени, что исследователи говорят о двух разных «культурах боли». Что различается, какие факторы могли повлиять на форми­рование этих разных культур боли? С одной стороны, в этих странах разные религиозные ландшафты. С другой — медицинская помощь устроена по-разному. В Бельгии преобладает медицинская модель больничных родов: весь процесс происходит под контролем врачей, и боль кажется ненужным осложне­нием и без того непростой ситуации. В Голландии популяр­ны домаш­ние роды, и боль считается подспорьем для акушерки и самой рожени­цы — тем самым она нормализуется, женщины в большей степени готовы ее терпеть. То есть социальные и культурные различия дают себя знать и на уровне ощущения боли и коммуникации о ней.

Столкновение разных культур боли и разных языков ощущений можно наблю­дать и внутри одного общества. Самый очевидный пример — этни­ческие мень­шинства внутри большого общества. Менее очевидный — периоды активного культур­ного импорта, когда старая, привычная культура боли сталкивается с новой. В качестве примера можно привести Россию конца XVII века (новая прививка западной гуморальной медицины на фоне устояв­шегося подхода к телу и болезням, который определялся религиозными воззрениями и верой в колдовство). Здоровьем царя и его ближайшего окружения занимался Апте­карский приказ — это тогдашний аналог Мини­стерства здравоохранения. Он зани­мался наймом иностранных докторов, комплектованием московских аптек, покупкой импортных лекарств и заго­товкой трав. Там же хранились «дохтурские сказки» — своего рода медицин­ские карточки. Они были состав­лены во время большой кремлевской диспансеризации 1673 года, когда царь Алексей Михайлович, боявшийся заразы, велел всем ближним боярам подроб­но описать свои недомогания иностран­ным докторам. Так один способ описа­ния боли столкнулся с другим: бояре говорили о своих ощущениях, а врачи переводили услышанное на более привыч­ный им язык гуморальной медицины. Результаты получались вырази­тельные: «хипохондрика и омо­рок», «по сказке больного тараканы в голове, от того глух и оморок», «гортанью и низом лягуш­ки малые шли». Получается, что в XVII веке одни люди мыслили свою телес­ность в терминах лягушек, сглаза и порчи, а другие — в терминах ипохондрии и других понятий западной медицины.

Ощущением тела, ощущением темпера­туры и боли сенсорные системы чело­ве­ческого тела не исчерпываются. У нас есть чувство времени (хроноцепция), ощущения голода и жажды, ощущение высоты, разные физиологические рефлексы (например, зуд). К этому примешиваются разнообразные социальные чувства, такие как стыд. Но все эти чувства в разных культурах играют разные когнитивные и симво­лические роли. Этнографические исследования разных культур показы­вают, что различение основных чувств универсально. Но осмыс­­ление чувств, а также их ассоциация (то есть связь друг с другом) в разных обществах разная. И в разные исторические периоды одни чувства как бы усили­ваются и выходят на передний план — то есть выдвигаются в со­циальное пространство. Общество начинает о них думать и уделять им боль­ше внимания, чем остальным. А другие чувства как будто уходят в тень, их статус и воз­можности не обсуждаются. Все эти различия носят культурный, а не фи­зио­логический характер: нельзя сказать, что индейцы ама­зонской сель­вы фи­зиологически обладают более развитым слухом или обоня­нием, чем оби­та­тели Стокгольма или Москвы. Важно другое: в обществе индейцев и в швед­ском обществе слух и обоняние будут наделяться разным статусом, будут иметь разный социальный смысл и будут работать в разных сферах. Такие специфические сочетания, когда одни чувства оказываются почему-то значи­мее других, когда поломка одной сенсорной системы может компенси­роваться, а поломка другой восприни­мается как трагедия, в антропо­логии называют чувственными конфигурациями.

Если попытаться описать, чем одна конфигурация чувств может отличаться от другой, то получится три варианта. Во-первых, одно и то же чувство может занимать разные места в культурном универсуме. Что это значит? Грубо говоря, в одной культуре рефлексия по поводу сенсорных данных будет боль­шой, а в другой — маленькой. Например, в одной культуре будут много думать о слу­хе или температуре, а где-то это не будет вообще никак обсужда­ться. Во-вторых, могут разли­чаться значения чувств: в одном обществе на ощу­ще­нии температуры будут держаться базовые категории, а в другом термо­цеп­­ция будет актуа­лизироваться лишь в очень специаль­ных случаях. В-тре­тьих, чув­ственным данным может приписываться разная степень надежности. Напри­мер, юридическую силу может иметь лишь то, что человек увидел своими собственными глазами: это значит, что зрению приписывается очень высокая степень надежности, оно дает «оконча­тельное свидетельство». Но это не кон­станта, иначе мы бы не сталкивались с таким важным социальным регуля­тором, как слухи и пересказы, где услы­шанное своими ушами считается вполне надежным источником информации.

Все это должно привести нас к мысли, что человек вместе с присущими ему сен­сорными системами — существо не постоянное. Наоборот, он меняется во времени и пространстве, и вместе с эпохой изменяются его мировоз­зрение, его эмоциональный язык, его чувствительность, а также социальный смысл его ощущений. Первыми об этом стали задумываться историки фран­цузской шко­лы «Анналов» еще в 1930-е годы, а сейчас в социальных и гумани­тарных дис­циплинах мысль о подвиж­ности ощущений представляет собой некоторый консенсус, из которого исходят и историки, и антропологи.

Я уже упоминала важность внимания для тех или иных ощущений. Для опи­сания общества некоторые исследо­ватели даже прибегают к такой метафоре, как нервная система. Нервная система не существует отдельно от человека: она пронизывает его тело, она определяет его чувстви­тельность, его болевые точ­ки, его реакции на раздражители. В каком-то смысле именно она диктует, что будет для нас приятным или отталкивающим. Мы можем представить ощуще­ния как часть такой социальной нервной системы: общество говорит нам, что в телесных сигналах важно, а что нет, на что нужно обратить особое внима­ние, а чем пренебречь. Для совместного существования людям нужна договорен­ность по поводу того, что и как они ощущают, — общие правила. Согласован­ность представлений о плохом и хорошем, здоровом и опасном, прекрасном и отврати­тель­ном распространяется и на сенсорные впечатления, на то, как телесный опыт оформляется в соответствии с куль­турными нор­мами. Поэтому можно сказать, что любое общество в буквальном смысле слова основано на кон­сенсусе: мы договариваемся мыслить и чувствовать в унисон (разумеет­ся, до некоторой степени). Интересно, что эти значения заклю­чены уже в са­мих терминах: русское слово «чувство» может означать и нейрофизио­ло­ги­ческое ощущение, и эмоцию, и некоторую социальную норму (например, мы говорим о чувстве стыда или чувстве справедливости). В английском языке слово «sense» тоже многозначно: это не только канал восприятия окружающего мира, но и здравый смысл, своего рода общественный разум. Самое интересное для историка и антрополога — когда консенсус нарушается, ощущения и чув­ства, вызванные каким-то поводом, вдруг рассогласовываются и возникают конфликты. Например, когда кто-то трогает руками скульптуру в музее, или выставляет кондиционер на температуру, некомфортную для большинства окружающих, или называет ужасным запах чьих-то духов. Через конфликты можно получить доступ к тем социальным кодам, которые определяют, что представляет собой приемлемое сенсорное поведе­ние, и указывают, что же значит чувственный опыт разного рода.

У разных социальных групп это приемлемое сенсорное поведение будет раз­ным: какие-то различия окажутся вопиющими, какие-то будут тонкими, почти незаметными. Можно сказать, что одни правила сенсорного поведения будут одинаковыми для всего общества: их должны выполнять все, а их несо­блю­дение приведет к исключению. Например, мы различаем приемлемые и непри­емлемые запахи, разрешенные и запрещенные прикосновения, темпе­ратурные режимы — желанные в одних ситуациях и вызывающие тревогу в других. Это различение, которое отделяет приемлемое от неприемле­мого, приятное от пу­гающего, упорядо­ченное от хаотичного, управляется «здравым смыслом». В антропологию это понятие ввел американский антрополог Клиффорд Гирц: так Гирц обозначил существующую в культуре систему готовых решений и объясне­ний, которая позволяет носителям этой культуры быстро справ­ляться с огром­ным спектром жизненных ситуаций. Другие правила — более нюансиро­ванные — будут обязательны для одной группы и немыслимы для другой: они будут сигнализировать о социальных барьерах и границах, которые созда­ются возрастом, гендером, уровнем доходов или образования. Собствен­но, всеми этими правилами, а также их на­рушениями и конфликтами и зани­мается антропология чувств, или сен­сорная антропо­логия, а также друже­ственные ей дисциплины — теория коммуникации и микроистория.

Как вообще возникает мысль изучать ощущения в перспективе социальных и гуманитарных наук? Во-первых, до какой-то степени эта проблематика унаследована от ранней антропологии, с того времени, когда между социаль­ной и физической антропологией еще не было жесткого водораздела. В попыт­ках докопаться до предыстории цивилизаций антропологи пытались построить прогрессивную шкалу. Обществам приписывались разные уровни развития, и в зависимости от уровня развития эти общества располагались на той или иной эволюционной ступени. Для опреде­ления уровня развития использова­лись разные параметры, от форм брака до наличия или отсутствия письмен­ности. Одним из таких параметров были ощущения. Антропологи предпо­ла­гали, что восприятие туземца и вос­приятие современного европейца качест­венно различны: папуас воспри­нимает цвета или запахи не так, как англича­нин. Это «не так» отчасти исходило из уже упоминавшейся аристотелевской иерархии чувств — или, по крайней мере, апеллировало к ней: туземцам как существам более близким к природе приписывалось более виртуозное владе­ние «живот­ными» чувствами осязания и обоняния. С европейскими культу­рами, в свою очередь, ассоциировалось изощренное зрение — высшее интел­лектуальное чувство. Вопросы о физиологии восприятия входили в исследова­тель­ские планы первых антропологических экспедиций. Любо­пытно, как интерпре­тировались результаты: несмотря на то что обнаруженные различия (в названиях цветов) оказывались или ничтожными, или могли быть побоч­ным шумом экспериментов, европейцы начала XX века считали, что нашли подтвер­ждение иной сенсорной природы аборигенов, а вовсе не куль­тур­ные различия. Так европейцы конструировали себя в качестве облада­телей рационального и цивилизован­ного зрения — и конструировали туземцев как первобытных и интуитив­ных носителей низших чувств.

Объяснение разной чувствительности разных обществ отсылками к природе было характерно и для ранних биоло­гических теорий. В качестве примера можно привести одну эксцентричную классификацию живых существ. Ее при­думал в начале XIX века немец­кий натуралист Лоренц Окен. Он пред­лагал делить все живое на пять классов в зависимости от приоритетного обладания тем или иным органом чувств: осязающие беспозвоночные; рыбы — у которых впервые появляется язык и, соответственно, вкус; рептилии, у кото­рых ноздри соединяются с ротовой полостью, — это обоняние; птицы, полу­чающие внеш­нее ухо, — это слух; и млекопитающие, вооруженные всеми этими чувствами в их полноте и особенно подвижным глазом. Не оста­навли­ваясь на этом, Окен делал следующий шаг и предлагал распро­странить этот принцип и на челове­че­ские расы: в зависимости от ведущего чувства он выстра­ивал их от «осязаю­щего» африканца к «созерцающему» европейцу. Сейчас нам такие построе­ния кажутся курьезными, но они в какой-то форме работали вплоть до начала XX века и даже повлияли на расовые теории в евгенике.

Интересно, что в какой-то форме связка «европейская цивилизация — зрение» могла направлять и научные интересы в гуманитарных и социальных дисцип­линах. Например, изучение вернаку­лярных чувственных классификаций нача­лось именно с цвета: в 1960-е годы лингвистика стала искать универсаль­ные цветовые номинации и пыталась построить эволюционную траекторию их освоения. Здесь возникает вопрос: почему так? Значит ли это, что зрение и особенности его применения заинте­ресовали исследователей в первую очередь потому, что они разделяли европейскую культурную иерархию чувств, где зрению исторически отводилось первое место?

О самом зрении и его борьбе со слухом за первое место в конфигурации чувств пойдет речь в следующей лекции.  

Радио ArzamasНовый выпуск подкаста «Вашими молитвами» — о кадише

Этнограф и фольклорист Мария Каспина рассказывает о кадише сироты, еврейской поминальной молитве, в которой нет ни слова о смерти

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Аудиолекции

25 минут

1/4

Почему чувств на самом деле не пять?

Стыд, температура, проприоцепция, ноцицепция и другие чувства, не входящие в классическую пятерку

Читает Мария Пироговская

Стыд, температура, проприоцепция, ноцицепция и другие чувства, не входящие в классическую пятерку

18 минут

2/4

Зрение и слух: что важнее?

Правда ли, что в Средневековье люди все узнавали с помощью слуха и только мы начали видеть по-настоящему

Читает Мария Пироговская

Правда ли, что в Средневековье люди все узнавали с помощью слуха и только мы начали видеть по-настоящему

17 минут

3/4

Обоняние: запах между естественным и безобразным

Почему раньше люди жили среди вони, а мы не можем без дезодорантов

Читает Мария Пироговская

Почему раньше люди жили среди вони, а мы не можем без дезодорантов

18 минут

4/4

Осязание: что можно трогать, а что нельзя?

Правда ли, что мужчины — холодные и сухие, а женщины — теплые и влажные, а также откуда взялась идея, что перила трогать опасно

Читает Мария Пироговская

Правда ли, что мужчины — холодные и сухие, а женщины — теплые и влажные, а также откуда взялась идея, что перила трогать опасно

Материалы

Пять лучших книг о пяти чувствах

Зрение, слух, вкус, обоняние и осязание в рассказах и исследованиях

История чувств, рассказанная через искусство

От средневековой фрески до современных инсталляций

Собаки лают — к дождю? Тест про слух в фольклоре

Что значат звуки в русских приметах

Льдистый глаз, волосы дыбом, одна ноздря: страх в фольклоре

Что пугает в фольклоре и как тело реагирует на испуг

Русский дух и кожаная пушка: запахи в фольклоре

Чем пахнут иностранцы, грешники, покойники и дьявол

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2023. Все права защищены

Наши основные эмоции Инфографика | Список человеческих эмоций

Вставить это изображение на свой сайт

Расшифровка инфографики

Когда вы видите улыбающихся людей, вы понимаете, что они счастливы. Когда они плачут, ты знаешь, что им грустно. В разных культурах узнаваемые выражения лица и определенные реакции стали ассоциироваться с основными эмоциями. Вы улавливаете эти визуальные сигналы от человека к человеку, но знаете ли вы, что в них входит?

Ниже мы рассмотрим теории основных эмоций, а также то, как они представлены и чем они отличаются от сложных эмоций.

Начните или продвиньте свою карьеру психолога

Хотите узнать больше о теориях эмоций и влиянии эмоций на человека психологически и физически? Рассмотрим степень онлайн-психологии в Университете Западной Алабамы.

Исследовательские степени

Шесть основных эмоций

Широко распространенная теория основных эмоций и их выражений, разработанная Полом Экманом, предполагает, что у нас есть шесть основных эмоций. Они включают печаль, счастье, страх, гнев, удивление и отвращение. ^[1]

Печаль

Эмоциональное состояние, характеризующееся чувством разочарования, горя или безнадежности

Выражение: Хмурый взгляд, потеря внимания в глазах, слезы

Радость

Приятное эмоциональное состояние, вызывающее чувство радость, удовлетворение и удовлетворение

Выражение: Улыбка, смех

Страх

Первичная эмоция, которая важна для выживания и вызывает реакцию «бей или беги»

Выражение: широкие глаза, напряженные растягиваемые губы

гнев

Эмоциональное состояние, приводящее к ощущению враждебности и разочарования

Выражение: Следие, Экбров, складываемые, жесткие губы

Сюрприз

AB эмоциональное состояние, положительное или отрицательное, после чего-то неожиданного

Выражение: Поднятые брови, открытый рот, вздох

Отвращение

Сильная эмоция, вызывающая чувство отторжения

Выражение лица: Сморщенный нос, рвотные позывы, отсутствие зрительного контакта

Другие теории основных эмоций

Существует множество других теорий основных эмоций. Они включают, но не ограничиваются:

• Колесо эмоций: Разработано Робертом Плутчиком, объединяет восемь основных эмоций в пары противоположностей ^[1]

Радость-Печаль

Гнев-Страх

Доверие-Недоверие

Удивление-Предвкушение

• Четыре основных эмоции: На основе исследований Института неврологии и психологии Университета Глазго предполагается, что существует только четыре основных эмоции ^[2]

Счастье

Печаль

Страх/Удивление

Гнев/Отвращение

Основные и сложные эмоции

В отличие от основных эмоций, сложные эмоции проявляются по-разному у разных людей и культур. Некоторые примеры сложных эмоций включают горе, ревность и сожаление.

Сложные эмоции состоят из двух или более основных эмоций. Например, страх, гнев и отвращение составляют сложную эмоцию ненависти. ^[3]

Эмоции, как простые, так и сложные, играют огромную роль в том, как мы живем, в нашем физическом здоровье и в наших межличностных отношениях.

«Эмоции меняют то, как мы видим мир и как мы интерпретируем действия других». – Пол Экман, «Выявление эмоций: распознавание лиц и чувств для улучшения общения и эмоциональной жизни»

Изучение основных эмоций далеко не завершено. Хотите узнать больше о теориях эмоций и влиянии эмоций на человека психологически и физически? Рассмотрим степень онлайн-психологии в Университете Западной Алабамы. Если у вас уже есть степень бакалавра в области психологии, рассмотрите возможность получения степени магистра в области экспериментальной психологии в Интернете. В UWA вы получите степень полностью онлайн в одном из самых доступных учебных заведений штата. Наше культурно и интеллектуально разнообразное учреждение и гибкая структура позволяют вам бросить вызов себе, в то же время вписывая образование в свой напряженный образ жизни.

1. психология сегодня.com
2. theatlantic.com
3. Dictionary.apa.org

маленьких веточек | 5 естественных человеческих эмоций

Существует 5 естественных эмоций, которые все люди чувствуют и должны выражать.
Любовь, Горе, Страх, Зависть и Гнев.

К сожалению, большинству из нас не было позволено в полной мере выразить эти чувства в детстве и бороться сейчас, во взрослом возрасте.

Проблема в том, что когда 5 естественным человеческим эмоциям не разрешается здоровое выражение, они превращаются в неестественные эмоции, с которыми становится очень трудно работать.

Невыраженная Любовь становится Владением.
От горя до депрессии.
От страха до паники.
Зависть к ревности.
От гнева к ярости.

Давайте на минутку остановимся на Горе.

Многие люди думают о горе, как о потере любимого человека.
Но в жизни есть много других вещей, о которых мы можем скорбеть.

А у детей горе совсем другое.
Они могут испытать горе, потеряв любимую игрушку или одеяло.

Это может быть трудно понять родителям.
«Это просто одеяло, мы говорим… Я куплю тебе новенькое».

Но это не то же самое.

Нам нужно найти время, чтобы увидеть наших детей, проникнуть в чувства, которые они испытывают, и помочь им пройти через них, не отвлекаясь и не отвлекаясь.

Это не так просто сделать. Это ежедневная практика.

Это требует, чтобы мы осознали, что воспитание касается нас, а не ребенка.

Даже когда наш 3-летний ребенок бросается в продуктовом магазине и начинает кричать и плакать.

Найдите минутку и представьте родителя, стоящего над своим ребенком, требующего, чтобы он перестал плакать, угрожающего ему, раздражающегося и злящегося на него…

Что выглядит хуже: плачущий ребенок или паникующий взрослый?

Но почему мы паникуем?

У нас есть свои «мысли» о том, что значит, когда наши дети дают волю, но мы также боимся осуждения со стороны окружающих нас людей.

Можем ли мы здесь сделать паузу и согласиться как сообщество поддерживать друг друга в любви, принятии, поддержке и неосуждении, поскольку взрослые на этой планете позволяют нашим детям без стыда выражать свои чувства?

Когда вы увидите, как это происходит, посмотрите на ребенка с любовью.

Покажите родителю поддерживающий взгляд или даже скажите: «Ты отлично справляешься».

Наша невербальная коммуникация настолько сильна.

Мы можем невербально выражать все 5 естественных человеческих эмоций.

Лучшее, что мы можем сделать, когда у наших детей бурная реакция, это молчать. Наблюдать. Будьте в курсе. Позвольте ребенку полностью почувствовать эмоцию в своем теле и знайте, что это естественная часть его личности.

Повышение уровня липазы 3 или 4 степени наблюдалось у 4 человек. В настоящее время нет доказательств того, что это лекарство вызывает проблемы со здоровьем костей. Приложение Johns Hopkins Guide для iOS, iPhone, iPad и Android включает www.farmaciasinreceta.org. Алискирен 150–300 мг в сутки или рамиприл 5–10 мг в сутки назначали в течение 12 недель с факультативной дополнительной терапией гидрохлоротиазидом (12.

). большое количество людей с клинической депрессией сегодня.

Если вам не разрешалось выражать любовь, возможно, вы стали собственником своих детей или супруга.

Если вам не позволялось чувствовать страх, возможно, во взрослом возрасте вы панически относитесь ко всему. Или вы не хотите показывать свою панику, поэтому просто пытаетесь все контролировать…

Сейчас как никогда нам нужно быть духовным партнером для наших детей.

Имея возможность общаться, доверять и делиться со всей планетой, будем ли мы теми, к кому приходят наши дети, когда им трудно?

Что происходит, когда мы реагируем на наших детей осуждением, страхом, упреками, критикой и т. д.?

Свои самые глубокие чувства и мысли они хранят в другом месте.

Чего они действительно хотят, так это чтобы им доверяли и чтобы их услышали.

Можем ли мы действительно быть рядом с ними, не вставляя свои собственные планы?

Тяжело. У нас самих так много невыраженных эмоций, которые нужно выпустить. Но после многих лет удерживания за них, как мы начинаем освобождать их?

Подтверждение — первый шаг.

Признание того, что вы можете быть частью проблемы, и принятие на себя ответственности за свою часть отключения.

Наши дети не намеренно «бросают вызов» нам, не пытаются «спровоцировать» нас или не хотят быть «плохими».

Им нужно, чтобы мы поняли, что любое поведение проистекает из попытки удовлетворить основную потребность. Итак, давайте полюбопытствуем.

Что им может понадобиться?

Что нам может понадобиться?

Мы не должны их контролировать. Мы должны владеть своими чувствами по поводу того, что делают наши дети.

Мы все заслуживаем того, чтобы 5 естественных человеческих эмоций стали частью нашего путешествия.

Чувства не могут быть неправильными, они просто есть.

Как родитель, мы должны быть осторожны, чтобы не сваливать свои эмоции на детей и не возлагать на них ответственность за то, что мы чувствуем.

Когда мы позволяем нашим детям выражать свои естественные эмоции, не чувствуя за них ответственности, может начаться настоящее партнерство в жизни.

Место доверия, понимания и любви.

Это касается любого возраста и любых отношений.

Мы должны перейти в место любопытства вместо суждения.

Большую часть времени мы боремся не за правоту, мы боремся за то, чтобы нас услышали.

Когда мы сможем позволить себе и тем, кого мы любим, в полной мере испытать наши естественные эмоции, динамика наших отношений резко изменится.

Еще один полезный совет, который предлагает Лори, — стереть 2 слова из своего словаря: Успех и Ошибка .

Это иллюзии.

Дети понятия не имеют, что означают эти слова, пока мы не впустим их в свою жизнь.

Спросите себя, что действительно важно для вашего ребенка в школе.

В том, что им поставлена ​​пятерка, или в том, что они развивают хорошие социальные навыки, развивают свой эмоциональный интеллект, сочувствуют другим, находят любовь и действительно, по-настоящему счастливы?

Можем ли мы вдохнуть в свою жизнь и позволить им вдохнуть в свою жизнь, оставаться верными своим собственным путям?

Есть красота в признании того, что наши дети приходят через нас, а не к нам. Это освобождает всех.

Некоторые родители могут застрять в идее жертвоприношения. Режим «Я должен пожертвовать всем, что хочу и в чем нуждаюсь, ради своих детей».

Это неправда и не здорово.

Наши дети хотят, чтобы мы процветали так же, как мы хотим, чтобы они процветали.

Когда мы показываем им, как оставаться верными своему пути, чтить свое сердце и любить нашу повседневную жизнь, это дает им разрешение делать то же самое.

Наши дети преподносят нам один из величайших подарков, которые мы можем получить,
они стоят там как «зеркала», показывая нам все места, в которых нам нужно расти.

В этом интервью мы также коснемся того, как естественная эмоция зависти является источником соперничества между братьями и сестрами, и как не допустить, чтобы она переросла в ревность, подавляя эту эмоцию.

Позволяя нашим детям полностью выражать свои естественные эмоции, даже дикую истерику, они не накапливают этот стресс в своем теле.

В ходе этого разговора мы быстро обдумываем множество идей и концепций.

Если вы обнаружите, что это что-то для вас открыло, у вас есть более глубокие вопросы или вам нужны разъяснения, не стесняйтесь спрашивать!

Вы можете связаться со мной по адресу christina@littlesprigs.